Дождь стал сильнее. Капли барабанили по капюшону, настраивая на умиротворяющий лад. «Дождевой воды что ли напиться, - ухмыляясь, подумал Макс. - Только как бы потом чего-нибудь лишнего на башке не выросло».

После переживаний предшествующих часов он успокоился на удивление быстро. Исчезло напряжение, пропал сковывавший всё это время страх пропустить удар. Уверенности добавляло то, что единственная на многие километры переправа через разлом была разрушена его собственными руками. Другой не найти. А преодолеть десять метров пропасти не получится ни у какого антропоморфа какими бы уникальными способностями тот ни обладал. Телепатические всплески он тоже перестал чувствовать, и это радовало больше всего. А несколько робких ударов за последние десять минут не в счёт. Он избавился от проклятой боли, и теперь ощущал невообразимую ясность ума.

Макс шёл дворами, мимо заброшенных домов с облезлыми стенам и запылёнными стёклами. Иногда останавливался, чтобы осмотреться и выбрать дорогу, — всё свободное от асфальта пространство было завоёвано густой порослью и высокой травой. А по опыту Макс знал, что ломиться через эти дебри без предварительной рекогносцировки слишком рискованно занятие. Ямы, открытые канализационные колодцы, наконец аномалии, всё могло превратиться в капкан, попав в который он рисковал остаться в нём навсегда. Дикость и одиночество вот что его окружало. Если что случиться и помочь-то будет некому. Кричи не кричи никто не услышит, разве что какая-нибудь голодная зверюга, которая только спасибо скажет за такой подарочек.

«Главное не нарываться, вот о чём следует помнить в таких ситуациях, - подумал Макс. - А то ведь судьба дамочка капризная, может повернуться спиной и как следует лягнуть».

За полчаса он добрался до окраин Радонска. Спальный район закончился, началась одноэтажная застройка. Не то дачи, не то деревушка, вросшая в городскую черту, за которой открывалась пересечённая местность с оврагами и рощами. Только вдали виднелись тёмные корпуса какого-то заброшенного предприятия и многочисленные купы деревьев. К предприятию вела разрушенная бесхозностью и непогодой асфальтированная дорога.

«Глупо переться невесть куда, - решил Макс. - Надо бы с картой свериться, а потом уже выбирать маршрут».

Он остановился перед калиткой первого подвернувшегося подворья, заглянул в сад и, убедившись, что опасности нет, перелез через забор. Вламываться в дом он не собирался и сразу же навострился к беседке из штакетника. Здесь и обзор хороший и от дождя можно укрыться.

По-хозяйски расположился за столом. Бросил на него рюкзак, рядом положил автомат, чтобы при необходимости оружие было под рукой.

Вынул из рюкзака недоеденные галеты, армейскую карту и тетрадь Связного.

Дело, которое ненароком подарил Харитонов не давало теперь покоя. Стоило ему избавится от навязчивого внимания телепатов, как мысли о бронированных дверях снова зашевелились в голове как тугой клубок змей. Да ещё как зашевелились. Это был настоящий зуд, от которого Макс постоянно чесал затылок.

Он аккуратно развернул армейскую карту, достал из тетради карту нарисованную. Положил рядом и начал сравнивать.

Армейская карта охватывала значительно большую территорию, но всё что можно было использовать как ориентир скорее всего уже давно устарело. Карта ещё советская, и многое давным-давно потеряло актуальность. Разрушительные выбросы и штормы, «тектоническая» по силе эрозия почвы, рождённые Зоной аномалии — каждый из этих факторов не мог не оставить своего отпечатка. Иное дело рукотворная карта Харитонова. Она содержала сведения, которые были полезны любому бродяге. Кое-что он переименовал в соответствии со сложившейся ситуацией, да и второстепенными фактами он не пренебрегал. Во многих местах, с аккуратностью педанта, были нанесены опасные участки, которые следовало обойти стороной.

Макс проследил по военной карте свой путь, отыскал промышленный объект, который был виден вдали. Потом переключился на карту Связного и удовлетворённо улыбнулся. На схеме Связного вся обширная область за Радонском была обозначена как «Мёртвый угол».

4

Макс вспомнил старого коробейника Лукича, его жену Светку. Улыбнулся и потянул из упаковки галету. С аппетитом сжевал её и взял вторую. Тогда старикан здорово ему помог: вытащил из болота, проводил к очагу, а его сердобольная бабка даже накормила. Дед говорил, что частенько возит посылки в «Мёртвый угол» — значит там есть люди, с которыми можно поладить.

«Передышка мне не повредит, - подумал Воробьёв. - Да и людей можно поспрашивать по моему делу. Глядишь кто-нибудь и прояснит некоторые детали».

Время шло к вечеру. Дождь всё не унимался, а тут ещё ветер злющий разыгрался. То капюшон сорвёт, то «плюнет» россыпью брызг в физиономию. Оставаться в заброшенной деревне ему не хотелось, слишком уж неприятными были ассоциации с ночёвкой в салоне троллейбуса. Он дожевал галеты, выпил остатки воды и, подхватив вещички, покинул «гостеприимный» двор.

Макс отлично понимал, что на пустынном тракте серьёзно рискует шкурой, и всё-таки желание поскорее добраться до людей пересилило всякие опасения. Это было неосознанное и во многом естественное желание обычного человека с его тягой к обществу, к вербальному общению с себе подобными, тягой к зрительному восприятию соплеменников. Это было естественное желание получить поддержку и даже защиту от своих.