ОРИГИНАЛ

Божественнаго (...) естества (...) милостию и властию и хотеньемъ скифетродержателя Росийскаго царствия великого государя царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии, (...) обладателя высочайшаго нашего царьского порога, честные нашия степени величества[332] грозное сие повеленье с великосилною заповедью да есть.

Какъ сие государьское писанье дойдетъ, ведомо да есть Ягану, королю Свейскому и Готцкому и Вендийскому,[333] что преж сего дана тебе заповедь в генваре месяце.[334] И писано в той заповеди подлинно, какъ присылалъ еси к нашего порога величеству бити челомъ маистра Павла, бископа Абовского, с товарыщи, и какъ нашия степени величество былъ в своей вотчине в Великомъ Новегороде, и какъ твоихъ пословъ донесено до нашея степени величества приездъ ихъ в нашу отчину в Великий Новгородъ, и какъ от нашего порога степени величества заповедь учинилася посломъ твоимъ по прежнимъ обычаемъ, и какъ послы твои уродственнымъ обычаемъ нашие степени величество раздражили, и какъ нашия степени величество на нихъ гневъ свой распростеръ, и какъ нашего порога степени величество былъ в своей вотчине в Великомъ Новегороде и какъ хотелъ за твое недоуметелство на твою землю Свейскую гневъ свой распростерть, и коимъ обычаемъ нашего порога степени величества гневъ отложился на время, ждучи от тебя обращенья, для пословъ твоих челобитья к нашего порога величества думе царевичю Михаилу Кайбуловичю Азтороханскому[335] с товарыщи и для печалованья детей нашего величества и нашего порога степени величества думы челобитья твоихъ пословъ отпустя, с ними заповеди нашие честные повеленье к тебе послали есмя, какъ тебе нашие степени величества умолити. И о томъ тебе неодинова подлинно заповедь писана и дана; а срокъ тому положили есмя на семъ лете твоимъ посломъ с челобитьемъ быти в нашу отчину в Великий Новгородъ к нашего порога степени величеству Троицынъ день.[336] А сами, какъ есть государи истинные христьянския, умилосердилися, на твою Свейскую землю гневъ свой поудержали и возвратили бранную лютость. А которые немногия передние люди оторвався да такъ учинили, где еси своихъ людей делъ и что твоей земле учинили[337] и сколко пленили, то самъ сочтешь. А нашия степени величества чаяли того, что уже ты и Свейская земля в своихъ глупостехъ познаетеся. А твоихъ пословъ пожаловав милостиво отпустили есмя. А какъ тебе намъ бити челомъ, и тому наша степень величество заповедь учинила и срокъ заповеданъ — о Троицынъ день. А нашия степени величество реклися быти в то же время в своей вотчине в Великомъ Новегороде и розслушати твоего челобитья от пословъ твоихъ.

И нашия степени величество приезжали есмя в свою в вотчину в Великий Новгородъ с своими думными людми нашего порога величества по заповеданному тебе сроку — Троицынъ день. И ты аки изумленъ, и по августа осмый день никоторого от тебя ответу нет. А мы и по ся места милостивно от тебя пословъ с челобитьемъ ожидали в кроткомъ предстоянии своею лепотою царьскою и з своимъ чиномъ думою, з ближними людми, без рати, и про пословъ твоихъ слуху нет и по ся местъ, быти ли имъ или не быти. А выборской твой приказщикъ Андрусъ Нилишевъ писалъ к ореховскому намеснику ко князю Григорью к Путятину,[338] будто нашия степени величество сами просили миру у вашихъ пословъ.

И о томъ много писати не треба: увидишь нашего порога степени величества на сей зиме прошение миру, то уже не зимушнее! А после того сказали, что твои послы будутъ к Петрову дни.[339] Али чаешь, что по прежнему воровать Свейской земле, какъ отецъ твой Гаставъ через перемирье Орешекъ воевалъ?[340] И что толды доспелося Свейской земле? А какъ братъ твой Ирикъ оманкою намъ хотелъ дати жену твою Катерину, да и с королевства его сослали,[341] а тебя посадили! А осене сь сказали тебя мертва, а весну сь сказали, что тебя збили со государьства братъ твой Карло да зять твой арцог Маамусъ.[342] А опосле того учинилось ведомо про пословъ твоихъ, будто идутъ, а ты будто на своемъ государьстве. А ныне про пословъ твоихъ слуху нетъ, а ты, сказываютъ, сидишь в Стеколне в осаде, а братъ твой Ирикъ к тебе приступаетъ. И то уже ваше воровство все наруже: опрометываетеся какъ бы гадъ розными виды. И коли уже такъ лето прошло, а ты бити челомъ не прислалъ, а земли своей и людей тебе не жаль (надеешься на денги, что еси богатъ!), и мы много писати не хотимъ: положили есмя упованье на Бога. А что крымскому без насъ от нашихъ воеводъ учинилось,[343] о томъ спрося уведаешь!

А мы ныне поехали на свое царство на Москву, а опять будемъ в своей вотчине в Великомъ Новегороде декабря месяца, и ты толды посмотришь, какъ мы и люди наши учнемъ у тебя миру просити! И похошь бранную лютость утолити и пришлешь пословъ с нашею заповедью, и мы, смотря по твоему покоренью, также пожалуемъ.

Дана честная сия заповедь в нашей отчине в Великомъ Новегороде лета 7080-го, месяца августа въ 11, индикта 15, государьства нашего 39, а царствъ нашихъ Росийскаго 26, Казанского 20, Астароханского 18.

ПЕРЕВОД

Божественного <...> естества <...> милостью, властью и хотением скипетродержателя Российского царства, великого государя, царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси <...> обладателя высочайшего царского сана и почетной степени величества это грозное повеление с великосильным наставлением да есть.

Когда ты получишь это наше государево послание, тебе, Юхану, королю Шведскому, Готскому и Вендийскому, будет уже известно и другое наставление, данное нами прежде, в январе месяце. В этом наставлении было точно описано, как ты присылал к нашему высокому величеству бить челом магистра Павла, епископа Абовского с товарищами, когда нашей степени величество было в своей вотчине в Великом Новгороде, как о приезде твоих послов было донесено нашей степени величеству в нашу отчину в Великий Новгород и как от нашего высокого величества было дано твоим послам наставление по прежнему обычаю, как твои послы раздражили нашей степени величество своим нелепым поведением и наше высокое величество на них разгневалось, когда нашей степени величество, находясь в нашей вотчине, в Великом Новгороде, хотел за твое невежество обратить свой гнев на твою Шведскую землю, и по какой причине наше высокое величество, надеясь, что ты образумишься, отложило на время свой гнев, ради челобитья твоих послов нашей степени величества думе, царевичу Михаилу Кайбуловичу Астраханскому с товарищами, ради ходатайства наших детей и челобитья думы нашего высокого величества и как мы, отпустив твоих послов, послали с ними к тебе наставление и повеление, как тебе умолить наше высокое величество. Об этом тебе неоднократно было писано точное наставление, писано и дано; а срок для прибытия твоих послов с челобитьем к нашему высокому величеству в нашу вотчину Великий Новгород указали тебе Троицын день этого года. Мы же сами, как истинные христианские государи, умилосердились, удержали свой гнев на твою Шведскую землю и остановили бранную лютость. А немногие наши люди из передовых частей, оторвавшись от остальных, такое учинили на твоей земле, что ты сам сочтешь, куда делись твои люди, что сталось с твоей землей и сколько людей пленили. А нашей степени величество надеялось, что ты и Шведская земля уже осознали свою глупость. Мы, пожаловав твоих послов, милостиво отпустили их домой. Наше высокое величество дало тебе наставление, как тебе бить челом, и назначило срок — Троицын день. А нашей степени величество обещало быть к этому времени в своей вотчине, в Великом Новгороде, и выслушать твое челобитье от твоих послов.

И нашей степени величество со своими думными людьми прибыло в свою вотчину, в Великий Новгород, к указанному тебе сроку — в Троицын день. Но ты словно обезумел, и по восьмой день августа от тебя никакого ответа нет. А мы до сих пор милостиво ожидали от тебя послов с челобитьем, мирно пребывая здесь со всем своим царским великолепием и со своей избранной думой, с ближними людьми, без рати, а до сих пор про твоих послов слуха нет, прибудут они или нет. А выборгский твой приказчик Андрус Нилишев писал к ореховскому наместнику князю Григорию Путятину, будто наше высокое величество само просило мира у ваших послов.

И о том много писать нет надобности: этой зимой ты сам увидишь, как нашей степени величество просит мира, — то будет уже не то, что прошлой зимой! А после того сказали, что твои послы будут к Петрову дню. Не надеешься ли ты, что Шведская земля может по-прежнему разбойничать, как делал твой отец Густав, нападавший, вопреки перемирию, на Орешек? Что тогда досталось Шведской земле? А как брат твой Эрик обманом хотел нам дать жену твою Катерину, а его свергли с престола и тебя посадили! А осенью нам говорили, что ты умер, а весной сказали, что тебя согнали с государства брат твой Карл да зять твой герцог Магнус. А после этого пришла весть про послов твоих, будто они идут, и будто ты на своем государстве. А ныне про послов твоих слуху нет, а ты, говорят, сидишь в Стокгольме в осаде, а брат твой Эрик на тебя наступает. И тут-то ваше плутовство и обнаруживается: оборачиваетесь, как гад, разными видами. И раз уж год прошел, а ты бить челом не прислал, а земли своей и людей тебе не жаль (богат и надеешься на деньги!), и мы тогда много писать не хотим: возложили упование на Бога. А как крымскому хану без нас от наших воевод досталось, о том, спросив, узнаешь!

Ныне же мы поехали на свое царство в Москву, а в декабре опять будем в своей вотчине, Великом Новгороде, и тогда ты посмотришь, как мы и наши люди станем у тебя мира просить! Если же ты захочешь бранную лютость утолить и пришлешь послов, согласно нашему наставлению, и мы, оценив твою покорность, тебя пожалуем.

Дано это величественное наставление в нашей вотчине, в Великом Новгороде, в 7080 (1572)году, 11 августа, индикта 15-го, на 39-й год нашего правления, на 26-й год нашего Российского царства, 20-й год Казанского царства, 18-й год Астраханского царства.

КОММЕНТАРИЙ