Работа «маньячной группы» в Тулуне осложнялась еще и тем, что руководство ограничило сумму командировочных расходов. Жить предлагалось на 500 рублей в день. Чтобы сэкономить, оперативники снимали двухкомнатную квартиру впятером и жили «как в казарме». Картошку, мясо и макароны приходилось привозить из дома — денег не хватало даже, чтобы поесть в столовой.
26-летний Эдуард Панов попал в группу, которая занималась «тулунским маньяком», по счастливой случайности. Выпускник юрфака, он успел недолго поработать юристом по корпоративным спорам, потом четыре месяца расследовал дела «нелеток» (так на профессиональном сленге называют несовершеннолетних) в одном из райотделов Иркутска, а в конце 2017 года прикомандировался в отдел криминалистики главного управления СК по Иркутской области — «приводить в соответствие базы криминалистического учета». В этих базах ведется статистика тяжких и особо тяжких преступлений против личности (изнасилований и убийств), в том числе для того, чтобы отслеживать серийные преступления. «В середине и в конце 1990-х в Иркутской области зафиксировано чудовищное количество убийств — катастрофическое, — рассказывает Панов. — Там тысячи и тысячи нераскрытых преступлений. С 2008 года это число сильно сократилось».
Однажды Панов услышал на работе разговор двух следователей, которые обсуждали преступления «тулунского маньяка» и создание специальной оперативной группы под руководством Евгения Карчевского. Эдуард, несколько уставший от рутинной работы с бумагами, давно мечтал поучаствовать в «чем-то таком», тем более что о Карчевском был наслышан: его будущая жена, тоже студентка юрфака, когда-то участвовала в следственных действиях по банде «молоточников» и была сильно впечатлена тем, как четко, «прям как в книгах» выстраивал свою работу следователь; потом, когда Карчевский занялся делом Попкова, он тоже был на виду и давал много интервью. Через знакомую Панов попросился стать сотрудником группы — Карчевский навел справки и согласился.
В Тулун Панов вместе с еще одним следователем приехал в один из самых холодных дней января 2018 года — температура опускалась ниже 50 градусов, последние несколько километров машина ехала через пургу со скоростью примерно 10 километров в час и в условиях нулевой видимости. Добравшись до города, следователи сняли квартиру в четырехэтажке неподалеку от работы — и включились в дело.
Тулун произвел на молодого следователя жуткое впечатление. «Отвратительный город с гнетущей атмосферой, — говорит Панов. — Женщин там много одиноких — с мужиками проблема серьезная, в том плане, что пьют сильно. Кто не пьет, на вахте зарабатывает, уезжают на севера, женщины одни остаются. У меня там друг есть — работает гаишником. Во время наводнения [2019 года] он был в Иркутске на курсах повышение квалификации, а когда вернулся, то шутил, что в Тулуне ничего не изменилось». Местные жители казались оперативнику закрытыми и недружелюбными — по его словам, на визиты оперативников они всегда реагировали негативно и чаще всего «отказывались взаимодействовать»: «Приходилось применять гибкость, как-то психологически располагать, объяснять — не через бедро ломать». Впрочем, Панов понимал, откуда берется такая реакция: во-первых, как подозревает следователь, у некоторых свидетелей были свои «криминальные скелеты в шкафу», и они боялись, что под видом допроса о насильнике «копают под них». Во-вторых, у большинства жителей Тулуна были проблемы поважнее. «Там в городе зарплаты чудовищно низкие, работы нет, — объясняет Панов. — Людям приходится выкручиваться, они сосредоточены на выживании, а не на том, чтобы маньяка ловить».
Одной из первых задач следственно-оперативной группы было создать точную и полную картину географии преступлений. Проблемы возникли даже с этим — пришлось делать карту на заказ. «Точных карт Тулуна вообще нигде нет, — объясняет Панов. — Как будто мы в 1980-е годы попали: улицы перепутаны местами, дома указаны коряво, геолокация постоянно глючила». Дальше началась рутинная работа — изучение материалов дела, разработка версий, допросы потерпевших и свидетелей. В свободное время следователь либо занимался спортом в «единственном нормальном месте на весь город» — спорткомплексе «Дельфин», либо смотрел сериалы, в частности, «Охотника за разумом» — американское шоу об агентах ФБР, которые первыми попытались описать психологию серийных убийц. Иногда на выходные начальство разрешало Панову съездить к родным в Иркутск — и каждый раз после Тулуна ему казалось, будто он попал в Барселону или Берлин.
Карчевский появлялся в Тулуне наездами и занимался в основном «стратегическим планированием»: выслушивал версии своих подчиненных, направлял их работу. Сотрудники группы, как вспоминает Панов, регулярно оказывались в состоянии полного отчаяния — и «оживали», только когда появлялась новая зацепка. В эти трудные минуты поддержка руководителя была важна особенно. «У Карчевского очень щепетильное отношение к работе, спустя рукава с ним не поработаешь, — объясняет Панов. — Причем он не был авторитарным, но своим магнетизмом, своим внимательным отношением к работе, к планированию он нас заражал. Он никогда ни на кого не срывался, не кричал — его все уважали. Таких руководителей очень немного».
Дубынин, Панов и их коллеги изучили все архивные уголовные дела, в том числе приостановленные и прекращенные, и на этой основе составили справку-таблицу, сгруппировав преступления маньяка по месту и времени их совершения. Туда же добавили информацию со станции переливания крови Тулуна и Братска — группа знала, что у насильника вторая или четвертая группа крови, что немного сужало круг подозреваемых, — а также сведения о всех ранее судимых, умерших, получивших увечья и осужденных жителях города и района: последнее преступление «тулунского маньяка» датировалось 2012 годом, поэтому по одной из версий преступник мог умереть, сесть в тюрьму или получить инвалидность. Наконец, были проанализированы протоколы освидетельствования жертв изнасилований, составленные судмедэкспертами: следователи искали случаи, когда преступление совершалось на улице, в заброшенных зданиях, недостроях, на пустырях, свалках или в уличных туалетах, а насильник не использовал презерватив. В итоге количество выявленных жертв маньяка выросло почти вдвое — с 12 до 22.
«Информации было предостаточно, — вспоминает Артем Дубынин. — Оставалось только поймать преступника». Оперативники знали генотип преступника, установили его примерный возраст, также было известно, что у него вторая или четвертая группа крови. Ориентировки с описанием маньяка, его фотороботом и контактными данными следователей были расклеены по всему городу: в больницах, отделениях почты, Сбербанка, у продуктовых магазинов.
Дубынин, считал, что круг подозреваемых нужно было сузить, а не брать образцы эпителия у всех подряд, тем более что был известен примерный возраст преступника и его приметы. Вместо этого, по словам оперативника, маньяка решили ловить «большим неводом»: во все райотделы по области разослали требования брать образцы эпителия у всех доставленных. Исключения не делались даже для тех, кто очевидно не вписывался в критерии следствия: людей с другой группой крови, а также тех, кто в момент совершения преступления находился в тюрьме или в другом регионе. В итоге в сорокатысячном Тулуне было взято около 8 тысяч проб. На обработку каждой из них нужно было потратить около 5000 рублей — но на экспертизах в этот раз, в отличие от довольствия оперативников, никто не экономил.
«Чтобы произвести впечатление на Москву, руководство Следственного комитета решило охватить как можно больше людей и брать образцы у всех подряд, — рассказывает Артем, которому это казалось „работой в воздух“. — Вместо того чтобы заниматься розыском преступника, мы занимались набиванием дела. Никого не волновал итог этих следственных действий». Оперативники обрабатывали целые предприятия — например, приезжали на железную дорогу и опрашивали всех рабочих. «На это могли уйти недели, причем никакого видимого результата такие проверки не приносили — но нам говорили: „Чтобы группу оставили, надо показывать результат“, — продолжает Дубынин. — Иногда доходило до абсурда: не хватало нам 2–3 человек, мы шли в продуктовый магазин, у зоомагазина вставали, подходили к более-менее подходящему мужичку, приглашали в отдел, допрашивали, брали образец — лишь бы добить статистику». По мнению Дубынина, если бы следователям не надо было отчитываться перед руководством и брать по 20–30 образцов эпителия в неделю, маньяк нашелся бы намного быстрее.
Следователь Евгений Карчевский не согласен с оперативником — он считает, что 15 тысяч взятых образцов эпителия в итоге оправдали себя. «До нас ведь его тоже искали, и ничего не получалось, так что наш способ оказался более действенным, тем более что мы попутно раскрывали и другие преступления: кражи, убийства и изнасилования, которые тоже все эти годы оставались без должного внимания, — объясняет Карчевский. — Мы не „мазали“ всех подряд, а брали образцы только у подходящих под наш портрет мужчин».
В свободное от этой рутинной работы время Дубынин самостоятельно отбирал «наиболее интересных», подходящих по всем поисковым признакам подозреваемых, и отрабатывал их вместе с коллегами. Иркутские эксперты шли им навстречу — и проверяли наиболее похожих подозреваемых первым делом.
Среди таких людей был судимый мужчина, который жил в приюте для наркозависимых при церкви: одна из жертв, посмотрев на фотографию, сказала, что он очень похож на насильника. Оперативники приехали в приют, допросили мужчину, взяли у него образец эпителия и потом сутки караулили подозреваемого, пока шла экспертиза, которая в итоге не выявила совпадения с генотипом преступника. При этом, по словам Артема, полицейское руководство неофициально предлагало, не дожидаясь результатов экспертизы, задержать мужчину и арестовать его на два месяца — но Дубынин отказался. Это был не единственный такой случай. «Однажды мы вышли на человека, по которому сходилось вообще все, — рассказывает один из оперативников. — Мы нашли потерпевшую, которую он изнасиловал аналогичным способом, у него были такие же проблемы, что и у того человека, которого мы искали: от него пахло мочой или чем-то затхлым — наш подозреваемый работал на тракторе с соляркой, а его бывшая жена, которую он избивал и которой угрожал ножом, рассказала, что, когда он напивается, у него моча не держится. Но его генетический материал тоже не совпал с образцом преступника». По словам оперативника, в итоге изнасилованная женщина не стала писать заявление — и на мужчину даже не завели уголовное дело.
До поры результата не давала ни одна из тактик следствия — ни массовый сбор генетических образцов, ни более точечная работа Дубынина, поэтому оперативники продолжали заниматься и тем и другим. В конце 2018 года они начали отрабатывать улицы, на которых были совершены преступления, — с окраин шли к центру. «Мы заходили в каждый дом, в каждую квартиру, опрашивали жильцов и брали у них образцы эпителия, — рассказывает Дубынин. — Преступник как раз на одной из этих центральных улиц и проживал, а значит, очередь вот-вот бы до него дошла. Не делся бы никуда — это было делом времени и техники».
В итоге, однако, тулунского маньяка поймали случайно.
В один из первых январских дней 2019 года женщина в Тулуне шла рано утром на работу, когда ее, угрожая ножом, остановил мужчина и попытался заняться с ней сексом — но у него ничего не вышло: не было эрекции. Тогда он заставил сделать ему минет, забрал у жертвы деньги и украшения и ушел. Сплюнув сперму на месте преступления, женщина отправилась в полицию и собиралась заявить об изнасиловании — однако дежурные уговорили ее не делать этого, чтобы «из-за огласки на нее не тыкали пальцем». В результате вместо заявления об изнасиловании появился документ, в котором происшествие было описано примерно так: «Подошел мужик с ножом, попросил закурить и обругал ее матом».
В тот же день начальник уголовного розыска Тулуна, просматривая сводки происшествий, обратил внимание на это дело. Оперативники выехали на место преступления, потерпевшая указала, куда сплюнула сперму, и генетический материал в срочном порядке отправили на исследование. Пока ждали результатов, отрабатывали близлежащую территорию — и обнаружилось, что неподалеку были установлены видеокамеры. По записям установили номер машины преступника, а по номеру — и как его зовут. А вскоре экспертиза подтвердила, что нападение совершил тот самый маньяк.
Происходило это в новогодние праздники, и сотрудники оперативной группы разъехались по домам — отмечать с семьями. Не дождавшись от них быстрого ответа, тулунские полицейские решили действовать сами — и придумали целую спецоперацию. «Мы предполагали, что он может с собой что-то сделать, когда поймет, что за ним приехали, — он же понимал характер своих преступлений, — рассказывает один из задерживавших маньяка сотрудников. — Сказали, что в школе, где работает его супруга, было совершено преступление имущественного характера и он нужен нам в качестве свидетеля. Под этим предлогом его и забрали».
Настоящую причину задержания подозреваемому озвучили только в отделе. Ничего не сказав, он опустил голову — но его показания следствию уже и не требовались: достаточно было результатов экспертизы. После этого, как и когда-то Попкова, маньяка отправили сначала в СИЗО Тулуна, а потом в изолятор в Иркутске — Артем Дубынин говорит, что лично просил его сотрудников обеспечить преступнику безопасность, «потому что все его хотели порвать на клочки».