И его телега угрожающе рычала и дёргалась вперёд. Но отскочившие было люди, опять смыкали свой строй. Женщины стучали по железным бокам телег и кричали:

— Вас сюда никто не звал! Без вас разберёмся!

Пожилые были мягче и уговаривали:

— Сыночки, едьте домой. Тут одни мирные. Не начинайте войну.

— Брысь отсюда! — не выдержал Белый и выпустил несколько стрел поверх голов.

Испугавшиеся люди инстинктивно присели и заголосили с новой силой:

— Стреляй, стреляй гад! Фашист! Стреляй по мирным! Мы без оружия!

Некоторые уже вертели палантиры в руках, пытаясь запечатлеть происходящее.

— Кончай базар! — гаркнул Белый и выпустил несколько стрел под ноги протестующим.

Одновременно головная телега двинулась вперёд медленно, но решительно.

Кто-то заголосил, кто-то начала материться. Но толпа поддалась, чуть-чуть расступилась. Пусть и с задержкой, но мы продолжили своё наступление.

Я заметил, что в городе, в котором идут боевые действия, сразу становится грязно, как на стройке. Ветер носит кульки и обрывки бумаги, обочины замусорены каким-то пластиком, кругом кирпичное крошево, осколки бетона и битое стекло. Местами валяются отстрелянные стрелы. У некоторых домов выбиты окна, а стены покрыты чёрными следами от пожара. И ты идёшь по этому мусору, а он скрипит у тебя под ногами, будто дорога, усеянная мертвыми насекомыми. Например, мухами.

Не сказать, чтобы посёлок городского типа, куда мы вступили, на тот момент как-то существенно пострадал от войны. Да, всё вышеперечисленное присутствовало. Но не в таком уж большом количестве. В остальном казалось, что идёт вполне мирная жизнь. Только улицы чересчур пустынны. Но не так, чтобы совсем не было прохожих.

Белый приказал нескольким бойцам залезть на крышу многоэтажки и оглядеть окрестности. Так у подъезда их встретили сидящие на лавочке старушки. Кажется, они бы караулили тут вне зависимости от обстоятельств. Вырасти за их спинами облако ядерного гриба ярче тысячи солнц, они бы и тогда не покинули свой пост, а продолжили винить во всём наркоманов и проституток. В нашем случае они накинулись на эту группу бойцов, примерно в тех же выражениях, что давешние мирные жители, обвиняя их в том, что они сейчас залезут на крышу, засветятся там, а потом из-за этого дом попадёт под обстрел. Всё это попало в палантир, когда Кача начал вести пафосную прямую трансляцию о том, как он в составе ВСУ освобождает город.

После произведённой, несмотря на протесты местных жителей, рекогносцировки местности, мы отправились дальше по направлению к центру города. И по приказу командира остановились на небольшой площади напротив стеклянных дверей местного супермаркета. Двери эти были закрыты, и возле них собралась небольшая толпа из желающих приобрести продукты. Люди не знали, что делать.

Перед нами все расступились. Впрочем, глядя на нас не столько со страхом, сколько с любопытством. Белый достал из кузова одной из телег железный ломик, спокойно подошёл к стеклянным дверям и раздвинул створки с помощью этого нехитрого инструмента. Мы помогли. В волшебном механизме что-то хрустнуло, клацнуло, и двери застыли в открытом состоянии. Для надёжности мы подперли их какими-то баками и тяжёлой урной для мусора. Чтобы нам никто не мешал, несколько бойцов недвусмысленно глядя на мирных жителей и поигрывая самострелами, остались снаружи. А мы зашли внутрь, где не было ни одного работника.

— Берите всё, что нужно, — скомандовал Белый. — Особенно консервы, если они ещё есть. Еду быстрого приготовления, свечи, батарейки. Но лишнего не тащите.

— Чипсы! Я хочу чипсы! — обрадовался Наг. — Так соскучился за чипсами!

Простим ему простонародное выражение, когда вместо “по” ставится “за”. Это — урук-хаизм.

— И пива возьмём, — поддержал друга гном.