Оно и понятно. Я сам был свидетелем следующей сцены.

Дорогу, с теперь постоянно мигающими жёлтым светом светофорами, переходят два худощавых, грязно одетых мужчины. Потасканные и, кажется, слегка пьяные. Один идёт быстрее, второй отстаёт и кричит первому протяжным, прокуренным голосом: “Боромииир, Боряяяя, подожди! Куда ты так ломишься?” Тот в ответ: “Ну, ты идёшь в тероборону или нет?”

И вот во дворе появились вооруженные мужчины в гражданском. Кто они? Женщине тоже было непонятно. Свои или очередная роханская ДРГ (диверсионно-разведывательная группа), которыми нас пугают в эфире? Как проверить?

— Хлопцы, вы чьи? — крикнула бдительная гражданка из окна.

— Паляныця! — ответил кто-то из мужчин. — Свои!

Другой случай произошёл со мной в лавке, куда я пошёл набирать воду из специального аппарата.

— Вы в очереди? — спросил я у стоявшего тут мужчины. — Я за вами.

— Так. Зара вода безкоштовно, — сообщил он.

Я уже знал об этом и просто кивнул в ответ. Помолчав немного, мужчина решил повторить свою фразу громче.

— Зара безкоштовно, — сказал он ещё раз и хитро уставился на меня блеклыми голубыми глазами.

— Да, да, спасибо, — ответил я. — Я знаю.

И тут смекнул, что происходит. Меня проверяют на “свой-чужой”. Ведь на урк-хайскую фразу о том, что “вода теперь бесплатно”, я ответил на роханском. А ещё буквально давеча слышал со двора разговор, когда невидимый мне собеседник громко говорил, что “зараз розмовляты роханскою - цэ ганьба” (“сейчас говорить на роханском — это позор”). Тем временем, мужчина подумал ещё немного и явно подбирая урук-хайские слова поинтересовался:

— Нэ пидкажэте, а скилькы коштуе цэй пакэт (“Не подскажете, сколько стоит этот пакет”)?

Фраза явно была с расчётом на то, что роханцы никогда не поймут. Как в том анекдоте: “Сидай, сынку, я и так бачу, шо ты нэ эдорасец”.

У меня в руках действительно был пакет с нехитрой снедью, которую я только что докупил в лавке вдобавок к уже сделанным запасам. Пожав плечами, я дружелюбно ответил, что не знаю точно. Надо посмотреть в чеке. Засунул руку в кулёк и начал искать белую бумажку, а потом внимательно рассматривать её в поисках соответствующей цифры. Мужчина всё это время так же дружелюбно заглядывал мне через плечо. А потом, чтобы не палиться с некоторым разочарованием (ведь я прекрасно понял его урук-хайский), встал в очередь, якобы за пакетом.

В связи со всем этим я пришёл к выводу, что людей надо бояться не меньше, чем обстрелов. А то и больше. Но всё это было потом. В начале “новой эры”. А тогда, в то время, когда война столкнула меня с бестиарием и его помощником, всё ещё было не так масштабно. И, да, у нас были поездки домой в тыл “на ротацию”. И это был совсем другой, разительно отличный от уже привычного нам, мир. Параллельные реальности.

И вот в один из таких отпусков со мной по палантиру связалась Мавка и пригласила на премьеру пьесы. Неожиданно, да? С её слов следовало, что постановкой занимаются её друзья. А я люблю театр. Но хожу туда редко. Честно говоря, почему-то решил, что это будет комедия. Название “Погани дорогы” (“Плохие дороги”) навевало подобные мысли. Ну, дороги у нас действительно… поганые. Тут никто не поспорит. Даже вон, у какого-то зам. министра инфраструктуры колесо у телеги отлетело. Но потом оказалось, что само приглашение — не единственная неожиданность.

Мероприятие должно было происходить в здании, напоминавшем НИИ времён Мордорского Союза. Как я позже выяснил, это был центр, названный именем урк-хайского кинорежиссёра тридцатых годов, который верой и правдой служил Саурону, но почему-то стал одним из символов независимой Урук-хайи. Во времена же Союза здесь располагалась Минас-Тиритская кинокопировальная фабрика.

Как только я отпустил извозчика, то тут же на ступеньках этого здания столкнулся с Мавкой, которая была не одна, а… с мужем. Это и была вторая неожиданность. Да, некоторые женщины любят играть в подобные игры. Пока ждали ещё кого-то на ступеньках перед входом, разговорились. Ну, говорил не я, а он.

— После Мей-дана культура расцвела! — вещал муж Мавки. —Урук-хайя в этом году выпустила на сорок сериалов больше, по сравнению с прошлым четырнадцатым годом.