Тут же набегают официанты. Уголовника выносят, а Иоффе приносят кофе и блины с икрой.

Иоффе уходит в туалет. Старательно моет руки. Выходит.

К нему подбегает хозяин ресторана:

– Вы уж извините, господин Иоффе. Большой недогляд. Большой. Но уже так получил, что навсегда забудет дорогу, наглец.

Иоффе кивает. Как ни в чем не бывало, садится за столик. Вилочка, ножичек. Ест, поглядывая в окно.

На углу напротив ресторана останавливается автомобиль. Спортивный «Паккард» серии 4-48.

Иоффе замечает это. Подзывает официанта, расплачивается.

Петроград. Улицы. Утро.

Иоффе выходит, садится в автомобиль. За рулем гауптман. Здороваются.

– На что жалуется в этот раз больной? – улыбается гауптман.

– Саботаж офицеров эскадры. Заперли Гельсингфорс. А нам для полного аншлага матросы нужны в больших количествах. А еще устойчивой связи с Советами нет. Ни в Гельсингфорсе, ни в Кронштадте. Всё с оказией посылаем. В письменном виде. Пакетами. С оказией и получаем.

– А радио?

– Радио, оказывается, в Главном штабе и в военном министерстве. А туда мы еще не добрались…

– Понял. Что еще?

– Что-что… А не завалялся ли у вас в кармане какой-нибудь линкорчик? А то как-то солидности не хватает. В Кронштадте только миноносцев пара. А нужно что-то такое увесистое. Сами понимаете, публика и пресса обожают зрелища.

Гауптман задумывается. Потом спрашивает:

– У вас есть пара часов?

Гауптман выходит из машины, проверяет переднее колесо.

Это, видно, сигнал.

В автомобиль на заднее сидение как бы ниоткуда плюхается Лёха. Авто трогается.