Эпифания стала помощником префекта, когда Феликсу понадобилась поддержка женщин. Она была женщиной необыкновенно деятельной. Её магазин «Скобяной рай», где продавались гвозди и всевозможные инструменты, знали все жители нижнего города. И не только знали, но и любили. В своей семье Эпифания вела все дела, а её муж занимался хозяйством. Сделав ставку на Эпифанию, Феликс не ошибся. Поддержку женщин благодаря ей он получил, но и Эпифания увлеклась общественной деятельностью. Деодату и тут поддержал её, окончательно взяв на себя весь дом, хозяйство и двух их дочек, зато предоставив жене, возможность расти по социальной лестнице. Когда Эпифания стала вице-префектом, Деодату был горд. Ему было приятно, что не только он любит и уважает Эпифанию, но и все жители их города тоже. Гордился он и своими дочерьми. На его взгляд, обе они были красавицами.

Старшая, Мария ду Сокорру, недавно вышла замуж. Молодым выделили наверху комнату, и Эпифания решила, что они будут хозяйничать в магазине. Сокорринья и Алфеу проводили весь день в магазине, но никак не могли выучить, где какие лежат гвозди, шурупы и гайки. Не до гвоздей им было, они только и знали, что миловаться.

— А чьи это глазки? — слышался мужской голос.

— Твои, Фефеу, — отвечал женский.

— А ротик?

— Твой.

— А животик?

— Тоже твой.

Алфеу подарил жене платье, посмотрев на которое, младшая сестра Женезия зарделась и поджала губы. Наряд этот трудно было и платьем назвать, он едва прикрывал цветущие прелести Сокорру. Алфеу же, гордо поглядывая на жену, повторял:

— Красоту скрывать нельзя!

Женезия отводила глаза, но потом не выдерживала и принималась корить сестру за бесстыдство. Но та только смеялась в ответ. На полуголую Сокорринью заглядывались покупатели и забывали, за чем пришли. А она, зазывно хохоча, поглядывала на Алфеу, после чего, магазин закрывался на перерыв, и на нижнем этаже под спальней тряслась люстра. Женезия рада была бы убежать из дома, да куда? Вот когда дона Августа начнёт ремонт церкви, Женезия будет работать за четверых, за пятерых, будет пропадать там с утра до ночи, только бы не уподобиться своей сестре! Но церковь всё ещё стоит на запоре. И Женезия злилась на своих домашних, была раздражена и всем недовольна.

Эпифания только вздыхала, думая о дочках. Не занималась она ими. Ей было не до детей. Её одолевали общественные заботы. Зато отец обожал обеих, потакал им во всём, они и делали, что хотели… Но стоит ли об этом печалиться? Всё получилось совсем неплохо. Сокорринья могла и по рукам пойти с её-то наклонностями, однако нашла себе мужа, славного молодого человека. И Женезия, когда влюбится, поймёт сестру и смягчится сердцем. Все они тогда будут жить в мире, в доме будет тишь да гладь.

Ещё раз вздохнув, Эпифания прислушалась к перепалке, которая гремела за стеной. Добродетельная Женезия честила сестру и как только не называла её: и бесстыжая, и подстилка, и кошка драная! Эпифания покачала головой; бедная её девочка, святость из неё так и хлещет. Побыстрее влюбилась бы она, что ли!… Потом Эпифания взглянула на себя в зеркало. Выглядела она вполне достойно. Интересно, ради чего собирает их префект? Мысли её мгновенно улетели от домашних дел. Очевидно, речь пойдёт о празднике. Префекту понадобилась её помощь. Если говорить честно, то Эпифания была не слишком довольна деятельностью Феликса. Он думал больше о себе, чем о нуждах людей. Она прекрасно видела, сколько можно сделать полезного для города, но префект от всех её предложений отмахивался. Эпифания затаила в себе недовольство, за её улыбкой скрывалось нерасположение к префекту.