В БЕДЕ НЕ БРОСАЮТ!

— Ты отличник, на целую голову выше их всех. Они завидуют твоему уму, твоим способностям, потому и вынесли тебе выговор, — говорила Витина мать, вышивая гладью дорожку.

Витя молчал. Он сидел на сундуке под окном, поджав под себя одну ногу, и смотрел в окно. Солнце стояло ещё высоко, но лучи его уже падали косо, дневной жар спадал. Волны тёплого воздуха колебали отдёрнутую занавеску.

— Кончишь с медалью, поступишь в институт, станешь известным учёным, — вливался в уши мальчика утешающий говорок матери. — А они что? Так и будут копаться в навозе. Подумаешь — выговор! Отцу, конечно, обидно: он партийный, к тому же — награждённый, на виду у всего совхоза. А тут сын родной перед пионерами проштрафился. А вообще-то выговор, проработка эта выеденного яйца не стоят. Поедешь сейчас к дяде; он тебя устроит в отличный пионерский лагерь — на третью смену ещё успеешь. К ученью вернёшься — всё уж позабудется. Будешь пятёрочки получать; кто посмеет тебя виноватить?

«Да, — думал Витя. — Уехать! И не возвращаться совсем!» Он попросит дядю отдать его в тамошнюю школу. Ребята ещё пожалеют, что так на него напустились. Учителя их упрекнут: «Выжили лучшего ученика!» Но отец, отец! Лучше бы он побил его, отстегал бы ремнём…

Рассуждения матери о том, что он, Витя, умнее и развитее всех ребят и что его ждёт большое будущее, рассуждения, много раз слышанные и всегда приятные, на этот раз как-то скользили мимо Витиных ушей, не доставляя ему никакого удовольствия.

Он сердился на мать. В сущности, она во всём виновата. Он ведь просил её: «Купи мне двух — трёх утят, чтобы были мои собственные. И чтобы никто не знал!» Зачем ему нужны утята, он не сказал, а мать не поинтересовалась. «От уток столько грязи! — сказала она. — Ты и так утятником пропах. Мог бы и на пионерском утятнике поменьше работать, так, для виду, лишь бы не сказали, что ты отлыниваешь». И не купила утят. Но он уже приписал в письме профессору про особенный опыт. Он давно такое задумал; он считал, что сделает «открытие» и прославится. Утята были нужны непременно. И раз мать ему не купила, он взял их на участке… Он и слушать сейчас не хотел, что она там говорит. Вот только насчёт отъезда к дяде… Уехать бы! Но отец…

Во дворе загремел цепью и заворчал большой рыжий с белым пёс Пират. И сразу же донесся тонкий испуганный крик:

— Ви-итя-а!

Кто зовёт его? Витя высунулся в окно. По ту сторону калитки стояла Света Чернова и со страхом смотрела на глухо рычавшего Пирата.

Нехотя Витя, угрюмый, насупленный, вышел во двор, приоткрыл калитку:

— Чего тебе?

— Тебя ждут вон там, в орешнике…

— Кто ждёт?

— Ступай и увидишь!

— Да кто? Зачем?

— По делу… Боишься? — Презрительная усмешка скривила губы девочки. — Никогда прежде не думала, что ты трус.

— Я трус?! Я боюсь?!