Конечно, Саша не удержался от насмешек, несмотря на то, что девочки запрещали ему дразнить Витю. Сперва Сашка называл Витю «индивиду́лом», а потом ещё сократил это слово. Проходя мимо Вити, он распевал:

— Дул-Дул! Дул-Дул! Ты губы не надул? — Переделал поговорку: «Федул — губы надул».

Витю перекашивало от обиды, когда он слышал эту песенку. Он прекрасно понимал, что «Дул-Дул» означает всё то же самое; «индивидуалист»!

Сенька предлагал «от имени всего звена» поколотить Сашу, чтобы не дразнился. Но запротестовала Люба.

— Я тоже звено! — заявила она. — И не даю согласия, чтобы Сашку лупили.

Сама она могла ругать и «воспитывать» Сашу сколько угодно, но другим не давала его в обиду.

Наконец с Сашей серьёзно поговорила Глаша. После этого, приближаясь к Вите, Саша складывал губы так, точно вот-вот вылетит у него изо рта «Дул-Дул», но вылетало задумчиво сказанное в пространство:

— Пищеотход!

И это было уже не так обидно, потому что слишком глупо.

А потом произошёл случай, после которого Саша и совсем перестал дразнить Витю.

Однажды, кончив работу, ребята уходили со своего участка. Вдруг Сенька привстал на цыпочки, вытянул шею, секунду вглядывался и со всех ног помчался к червятнику.

Все услышали его сердитый возглас:

— Да как ты посмел?

Подбежавшие ребята увидели, что Саша наклонился над червятником, а Сенька лупит его по спине, не давая выпрямиться.

— Что случилось? Сеня, прекрати немедленно! — вмешалась Глаша.

Сенька отпустил Сашу, и тот, наконец, выпрямился, красный, смущённый. В руке он держал поллитровую банку, наполненную земляными червями.

Эту банку Сенька у него вырвал, опрокинул её над червятником.

— Лень ему, видишь ли, червей для рыбалки накопать! У-у-у, чтоб тебя!

— Самую малость я зачерпнул, — стал оправдываться Саша. — Я бы завтра накопал, отдал бы…

Вид у всегда бойкого, а сейчас набычившегося, сконфуженного Саши был комичный. Вдобавок один червяк прицепился к его кудрявому чубу и висел над лбом, а он этого не замечал.