ПЕЛЬМЕНЬ

Вирабыч — хирург от Бога. Уважаемый на работе человек. Если случается сложнейшая операция — делает её, как правило Вирабыч. Конечно, незаменимых людей нет, и в клинике есть и молодые врачи, кто мог бы провести операцию на высоком уровне. Но и пациенты и коллеги доверяют располосовать брюхо или грудину чаще всего Вирабычу.

А после операции Вирабыч заходит в ординаторскую, устало садится на стул и из мензурки наливает полстакана спирта. Ровно сто граммов. За успех. За спасенную жизнь. Водку Вирабыч не пьет. Как никак, водка — есть разведенный водой спирт. А все то, что разводится — ничего хорошего не приносит. И руки у многих хирургов уже к сорока годам начинают дрожать только потому, что они игнорируют спирт. А если начинают дрожать руки — то хирург кончился. Остается лишь два пути — либо идти на пенсию, либо менять специализацию.

Только один человек на свете не уважает Вирабыча. Это — теща. Нет-нет, она ни жестом, ни мимикой, ни словами не показывает того, что зять любимой дочери ей не по душе. Как кажется Вирабычу, она его просто ненавидит. За то, что он гол как сокол и его зарплаты не хватает, чтобы обеспечить семью всем необходимым. За то, что днюет и ночует в своей засранной клинике. За то, что не в меру жрет спирт даже тогда, когда вся семья усаживается за праздничный стол. Наконец, за то, что также тихо ненавидит её, тещу.

В Новогодний вечер рядом с двумя бутылками шампанского на столе появилась и поллитровка спирта, закрытая самодельной пробкой. Это Вирабыч, достав свою дозу из кармана праздничного костюма, водрузил бутылку на стол.

Теща поморщилась, но, чтобы скрыть недовольство и раздражение, засуетилась:

— Пельменчики! Щас подам пельменчики!

Стрелки приближались к двенадцати. Все уселись за стол, грохнула пробка из-под шампанского. Вирабыч наполнил бокалы тещи и жены. Затем взял спирт и налил себе. Как всегда — ровно полстакана.