— «АМАГНУ»?

— Получается, что так. И потом… кажется… она убрала палец от уха и сделала так?

— Так, — Росомаха обнял большим и указательным воображаемый стакан. — «АМАГНУС»? Магнусхольм, что ли? А почему «А» вначале? Это ведь не могла быть ошибка.

— Чем вы занимаетесь, господа? — спросил завершивший телефонные переговоры Хорь.

— Расшифровываем сигнал, — сказал Росомаха. — Получилось «АМАГНУС». Есть такое слово в природе?

— Это нужно в латинском учебнике смотреть, — ответил Хорь. — Леопард, вы напали на верный след. В Австро-Венгрии есть военно-голубиная почта, а кавалерийские части имеют передвижные голубятни. Но там это целые дома на колесах. У нас такое тоже завели, но чертовы австрияки, похоже, нас обогнали.

— Чертов прогресс! — воскликнул Росомаха. — Ведь у нас все было не хуже! И журнал даже имелся — «Вестник голубиного спорта». А как понадеялись на все эти провода и азбуку Морзе!.. Рано голубя в отставку отправили! И мы с Барсуком хороши, старые дураки. Как только стало ясно, что враг окопался в цирке, нужно было в первую очередь о голубях подумать…

— «А» — значит «аларм»! — воскликнул Лабрюйер.

— Вы о чем? — не сразу сообразил Хорь.

— «Аларм — Магнусхольм», вот что означал сигнал.

— Ну и что?

— Не знаю. Она хотела что-то сказать про Магнусхольм.

— И что бы это могло быть?

— Понятия не имею! — Лабрюйер вдруг разозлился.

— «Тревога на Магнусхольме», — расшифровал Росомаха. — Она хотела сообщить тебе, Леопард, именно тебе, что там какая-то тревога?

— Мы уже висим у них на плечах, и она хочет купить себе жизнь и свободу! Обычная хитрость, понимаешь? Обычная хитрость! Она делает намек — а потом просит за него платы! Ты что, с осведомителями дела никогда не имел? Когда мелкое ворье прижмут, оно начитает торговаться и выдавать крупные фигуры! — Лабрюйер вдруг ощутил, что его бьет дрожь. — Так и тут аккурат то же самое!

— Но отчего таким дурацким способом?

— Господа, ступайте со своими разговорами в какой-нибудь чулан! — приказал Хорь.

— Она могла приготовить и бросить записку, прислать рассыльного с запиской! — не унимался Росомаха. — Тут что-то не то!

— Тут театральное представление! Или цирковое представление! Десяти минут не прошло, как она шла по улице с мужем чуть ли не в обнимку! Голубки чертовы! — Лабрюйер понимал, что нужно прекратить этот разговор, но уже не мог — злоба им владела, оседлала его, и эта злоба отпустила поводья…