— Я знал, что ты сюда побежал. Хорь там злится — ты его, видать, обставил?

— Черт его разберет. Пойдем куда-нибудь. Посидим и выпьем хотя бы водки.

— Это ты здорово придумал. Потому как на трезвую голову до сих пор не поняли, кто из борцов — наш. Сам же говорил — время поджимает.

— Поищем питейное заведение на Мариинской.

Заведение-то они нашли, но разговора не получилось — навстречу шел молодой атлет Иоганн Краузе. Он, судя по лицу и голосу, был рад встрече с Лабрюйером, так что за стол они уселись втроем. Росомаха был представлен заезжим из Москвы по делу промышленником.

— А где же ваш друг Штейнбах? — спросил Лабрюйер. — Вы ведь с ним неразлучны, как два голубка из не помню чьей басни.

Краузе вздохнул.

— Штейнбах на меня разозлился. И я даже не понимаю, в чем дело. Если она ему самому понравилась, отчего он за ней не ухаживает?

— За кем, господин Краузе?

— За дамой.

— Так, может, начнем с тоста за здоровье вашей дамы? — сразу предложил Росомаха, и Лабрюйер поразился, как быстро он входит в роль бесшабашного гуляки. Даже пьяный румянец, кажется, на щеках появился.

Краузе выпил стопочку шнапса, закусил подкопченной колбаской, на которую намазал порядочно горчицы.

— Называйте меня Ян, я ведь латыш, — жалобно сказал он. — Надоело корчить из себя немца…

— Ну так что позволил себе наш друг Штейнбах? — спросил Лабрюйер.

— Я решил поухаживать за фрау Шварцвальд, — признался Краузе. — Она хоть и говорит всем, будто замужем, а никто этого мужа не видел. И она на меня поглядывает!

— А что, ты парень красивый, что ж ей не поглядывать? — Росомаха засмеялся.

— Да, мне девушки это говорили… А она, фрау Шварцвальд, такая, такая…

Лабрюйер кивнул — возможно, фрау Берта, сама того не замечая, пустила в ход все свои уловки обольстительницы. Не могла иначе, когда рядом такой красавчик…

— А он меня чуть ли метлой отогнал! Взял на конюшне метлу… ну что это такое?.. Сказал — эта женщина не для таких, как я. Просто запретил! А кто он такой? Он у нас в чемпионате или предпоследний, или последний!

— Выпейте еще шнапсу, друг мой Ян, — сказал Росомаха. — Она женщина красивая, но для вас стара. Она старуха. Она только Штейнбаху в самый раз, потому что он тоже старик.