Поход горсти белых, окруженных со всех сторон врагами, победы над сильным, превышающим в несколько раз противником, еще раз подчеркивают бессилие большевиков, гнилую сердцевину их кажущегося могущества.

Но перейдем к фактам.

После неудачных боев под Троицкосавском (13–14 июня) Унгерн (2-я бригада) отступает по направлению к Урге, но, не дойдя 140 верст, круто поворачивает на запад, идет по реке Харе, на соединение с генералом Резухиным (1-я бригада), оставляя на произвол судьбы столицу Монголии, но спасая «живую силу».

Почти через месяц обе бригады сосредоточиваются у переправы через Селенгу вблизи Курэ Барды Дзасан (около 4000 сабель при пяти орудиях). Орудия перевозятся на левый берег Селенги на дощатых баркасах, всадники переплывают сильно разлившуюся реку, держась за гриву коней. Много монгол, не умеющих плавать, гибнет. 18 июля красные части, движущиеся по обеим берегам Селенги к ее верховьям, неожиданно наталкиваются на отряд барона Унгерна. Происходит упорный, не разрешенный ни в чью пользу бой. 12 июля Унгерн не знает еще о падении Урги (Урга взята красными 6 июля). Он отправляет транспорт раненых (тяжело) на Ван-Курэ, занятый капитаном Толстовым с отрядом в 25 всадников. Судьба раненых неизвестна. В момент нападения на них красных, бежавшие раненые – всадник и офицер, которым удалось на конях переплыть Селенгу и присоединиться к уходящему в Россию отряду, слышали выстрелы (раненые не были вооружены), крики и стоны…

Бой у переправы оканчивается неожиданно: красные спешат на Ургу, Унгерн поворачивается и вторгается в пределы России, перейдя границу у станции Цежей, причем первое серьезное сопротивление встречает лишь у поселка Ново-Дмитриевского, вблизи реки Ирой. 7-й батальон особого назначения красных (черные каски) разбит и потерял два пулемета. Перейдя границу во второй раз, Унгерн резко меняет тактику: отряду приказано как можно мягче относиться к жителям и пленным. Всех участников похода в Россию поражал тот факт, что красноармейцы дерутся до последнего выстрела. Спрошенный пленный разъяснил, что никто из красноармейцев не сомневался в немедленной смерти после взятия в плен: «Слишком хорошо известен барон».

Во взятом Ново-Дмитриевском Унгерн оставляет 15 человек раненых пленных под наблюдением пленного же фельдшера, снабжает их медикаментами и провиантом.

Пройдя с юга к Гусинскому озеру, белые неожиданно атакуют красных, расположенных вблизи Гусиноозерского дацана. Красные даже не успели воспользоваться заранее приготовленными окопами на господствующих сопках. (3-й батальон 232-го пехотного полка, усмирявшего крестьянские волнения в Тобольской губернии, 1 эскадрон отряда особого назначения, 2 трехдюймовых орудия, пулеметы.) Мало кто ушел из красных. Белые всадники рубят и загоняют в воду неприятельскую кавалерию. Из 300 человек, взятых в плен, свыше 70 раненых оставляют под наблюдением пленного же врача на Гусином озере, 108 человек отпущены на все четыре стороны, остальные, по выбору самого Унгерна, пополнили его отряд. Впоследствии два взятых орудия довезены до Хайлара.

Не задерживаясь в Гусиноозерском дацане, спустившись (обойдя озеро с юга), белые идут на Селенгинск и ночуют в 17 верстах от него. 3-й полк есаула Инькова входит в Селенгинск (на левом берегу), причем красные (2-й батальон 232-го полка при 4 орудиях) спешно переправляются на правый берег.

Неожиданно Унгерн приказывает отрядам вновь идти к Гусиному озеру, огибая его к северу, вновь проходит вблизи Гусиноозерского дацана и останавливается недалеко от поселка Ново-Дмитриевского, где происходит однодневный упорный бой. На тракт в сторону Мысовой высылается заслон – 6 сотен под командой есаула Забиякина. Интересно отметить, что за время отсутствия белых (2–3 дня) лазарет из Гусиноозерского и Новодмитриевского, а равно и все пленные «сматываются» неизвестно куда. Неприятельский аэроплан обстреливал на Гусином озере свой лазарет.

Бой под Ново-Дмитриевском, успешный сначала для белых (всадники гонят и рубят бегущую красную пехоту), вскоре, благодаря подошедшим красным броневым автомобилям, с которыми не могут справиться белые артиллеристы, кончается вничью. В этот бой красные вводят дивизию пехоты и около шести конных полков. Ночью тропами, по которым ездят только верхом для сбора кедровых орехов, под проливным дождем отходят белые отряды. Связь не доходит до есаула Забиякина, который получает неожиданное извещение о том, что белые отряды в панике отступают «не совсем обычным путем», Забиякину попадает в руки посланный с донесением от 35 дивизии в штаб отряда партизана Щетинкина красный оренбургский казак. Забиякин уходит дебрями по реке Темник, успешно отбиваясь от наседающего неприятеля, и присоединяется к отряду, который отходит, огрызаясь, подобно затравленному волку.

Кровопролитные арьегардные бои под Нарымской и Цежой разрешаются победой белых, которые переходят монгольскую границу и таким образом вновь попадают в Монголию.

Далее 1-я и 2-я бригады идут порознь. Как известно, 17 августа на Эгин-голе был убит своими командир 1-й бригады генерал Резухин. В ночь с 18-го на 19-е августа заговорщиками ошибочно, вместо палатки Унгерна, была обстреляна палатка его ординарцев.

2-я бригада снялась, неизвестно по чьему приказанию, и растянулась в походную колонну. Унгерн бросился в монгольский дивизион Бишиту-гуна. Неизвестно, кем был отдан приказ о выступлении всей бригады к переправе на Селенге. Отойдя несколько верст, пулеметчики и артиллеристы заняли позицию. Ожидая преследования со стороны монгольского дивизиона, отряд приготовился к бою.

Неожиданно из темноты вынырнул Унгерн верхом на своей великолепной кобыле. Кобыла – личный подарок атамана Семенова, и в насмешку Унгерн окрестил ее именем любовницы Семенова «цыганки Машки» – «Машкой».

Подъезжая то к одной, то к другой части на почтительном расстоянии, уговаривал Унгерн всадников и офицеров, хрипло кричал:

– Все, мерзавцы, умрете на востоке с голоду. Марш назад.

Тщетно звал:

– Очиров, Марков, Бурдуковский.

Верный раб его, палач, насиловавший и убивавший женщин по станицам, Бурдуковский валялся с разрубленным черепом. Никто не откликнулся на зов сумасшедшего барона. Один из офицеров бросился к нему и произвел в упор несколько выстрелов. Револьвер два раза дал осечку. Это спасло барона. Пригнувшись к шее своего коня, понесся он назад. За ним кинулись пять-шесть человек. (Некоторые из них не вернулись.)

Монголы Бишту-гуна, рассыпанные в цепь русскими офицерами, встретили Унгерна залпами. Но темнота и волнение стрелков способствовали тому, что ни одна пуля не задела его. Суеверные монголы с криками: «Бог, Бог, его не берет пуля», разбежались…