Снаружи было всё так же пасмурно. Висевшая в воздухе морось превратилась в мелкий, противный дождик. В лагере царило оживление. Сновали туда-сюда солдаты. Ржали седлаемые лошади. Со стороны плаца слышались резкие окрики Бернарда.
— Значит так, — я повернулся к девушке, — Если хочешь идти с нами, марш к кузнецу за кольчугой. У нас после вчерашнего… Несколько освободилось, так что он наверняка тебе что-нибудь подберёт.
— А без этого никак нельзя? — жалобным голосом поинтересовалась Айлин, — Она тяжелая и жутко неудобная.
— Никак, — покачал головой я, — Без неё останешься здесь. И точка.
— Не надо мной ко…
— Я командую всем отрядом. И если ты хочешь принять участие в задании, будь добра, слушаться в таких вопросах. Понятно? А теперь бегом в оружейку!
Девушка возмущённо фыркнула, но всё же подчинилась. Другого я и не ждал. Не дура и понимает, что это — не моя личная прихоть, а банальная мера безопасности. Ладно. Пора и самому идти. Время не ждёт, а у меня тут ещё остались незаконченные дела.
На плацу меня уже ждали. Там выстроились все бойцы, кроме дежуривших сейчас часовых. Перед их строем была сложена внушительная куча брёвен, на которой лежали пять тел. В простых рубахах, штанах и с монетами, зажатыми между зубов. Или тем, что от зубов осталось. Погибшие во вчерашнем бою.
Броню, оружие, ботинки, и всё, что могло представлять хоть какую-нибудь мало-мальскую ценность с них предусмотрительно сняли. Конечно, подобный обряд предполагал, что воина будут хоронить при полном параде, дабы на том свете он смог прорубить себе путь в небесный чертог. Но у нас просто не было денег на новое обмундирование, так что позволить себе такую роскошь мы попросту не могли.
— Генри… — кивком поприветствовал меня Бернард, передавая мне самодельный факел — кусок пропитанной жиром тряпки, намотанный на палку.
Я молча кивнул в ответ. Прошёлся взад-вперёд перед молчаливым строем, мысленно размышляя о том, как же ненавижу сочинять и толкать пафосные речи. Почему-то в такие моменты в глотке всегда пересыхало, а мысли начинали путаться, превращаясь в бесформенный кисель, из которого невозможно вычленить хоть что-то вменяемое. Эхх. Сейчас опять словлю урон по репутации. Впрочем, если я отмолчусь, то меня уж точно никто не поймет, так что была ни была.
— Вчера мы потеряли пятерых братьев по оружию. Кто-то из них был с нами уже давно и прошёл не одну битву. Для кого-то наоборот, это был первый бой. Но всех их, — я вытащил из ножен клинок и по очереди указал на каждое тело, — Объединяет одно. Даже перед лицом смерти они не проявили трусость и слабость, и не сбежали с поля боя, пытаясь спасти свою шкуру ценой жизни братьев по оружию, — я немного помолчал, собираясь с мыслями, затем продолжил, — Век наёмника недолог. Все мы скоро отправимся вслед за ними. Но запомнят нас не по тому, как мы живём. А по тому, как мы уйдем. Будем ли мы в последний миг сжимать в своей руке меч или же ползать на брюхе, вымаливая пощаду, — я выдохнул, прошёлся взад-вперёд и продолжил, — Никто заранее не может знать, как он умрёт. Но что мы знаем точно: наши братья ушли достойно. Так, как подобает не кметам, но воинам. Так почтим же их память, и отправим их души в небесный чертог, где они будут пировать, ожидая нового перерождения.
Строй ответил мне дружным рёвом, вскинув вверх мечи. Похоже на этот раз речь всё-таки удалась. Как бы подтверждая мои слова перед глазами появились строчки логов.
Я щёлкнул пальцами. Над тряпкой тут же взвился язык оранжевого, потрескивающего и плюющегося искрами пламени. У бойцов это не вызвало ни удивления, ни страха. Они давно знали о том, кто я такой.
Куча брёвен, предварительно политая смолой, занялась быстро. За несколько секунд ревущее пламя охватило тела и принялось жадно их пожирать, распространяя на всю округу запах палёного мяса. Солдаты стояли и молча смотрели, мысленно прощаясь со своими товарищами.
— Всё готово, — тихо поинтересовался я, подойдя к Бернарду.
— Ребят я предупредил. Выступим, как только скажешь.
— В таком случае седлайте коней. Мы больше не можем медлить.
Спустя пару часов отряд из восьми человек остановился возле небольшой лесной опушки, к которой нас вывел один из местных кметов.