— Слушай, но это же откровенный мухлёж.

— Не мы такие, эон такой. Кали-юга***.

— Ну ты иезуит, оказывается!

Не возьмусь сказать точно, что вернуло Ольгиным щекам здоровый румянец — возмущение или желание рассмеяться, — но будет жаль, если в общем зале он опять исчезнет.

— Ты знаешь, — эх, зря я лезу в траншеекопатель, в конце концов мы ведь просто коллеги, — мне кажется, что если сейчас по-тихому уйти, то ни у корпоративного духа, ни у шефа претензий не возникнет. Может, погуляем?

Предложение на доли секунды повисает в воздухе. Я практически вижу наяву, как веретено Пряхи в раздумье замедляет вращение.

— Почему бы и да?

Предновогодний заснеженный город сам по себе сказка. А идти сквозь его разноцветную иллюминацию и разговаривать, отключив внутренний фильтр на словечки вроде «эгрегор», «архетип» или «дхарма», — сказочно вдвойне. Это то, чем мне так дороги пятничные посиделки с Дрейком: он спокойно воспринимает выдаваемые мной мудрёные термины или теории и выглядит при этом заинтересованным, а не умирающим от скуки. Однако с ним я всё равно перестраховываюсь и стараюсь поменьше злоупотреблять его добротой слушателя. В разговоре же с Ольгой незаметно забываются все ограничения вообще.

— Ладно, а кем бы ты был? В мифе, в легенде?

— Книжником. Эпизодическим персонажем, чья единственная сюжетная функция — дать герою умный совет.

— А я была бы амазонкой, — Ольга мечтательно поднимает глаза к затянутому низкими тучами небу. — Лилит, Фанта-Гиро, Надеждой Дуровой и Пеппи Длинныйчулок.

— Всеми сразу?

— Ага. Од-но-вре-мен-но, — последнее слово она произносит по-детски важным тоном и сразу же смешливо морщится. Я не спорю с такой самоидентификацией, пускай через призму подсмотренных сновидений вижу и другую грань личности Ольги: прекрасную принцессу в неприступной башне жизненных принципов. Вот только благородный рыцарь, призванный освободить полагающую себя свободной узницу, сейчас плутает непонятно где и с кем.

— Молодые люди, купите пирожки! Последние остались.

Мы вышли на площадь перед кукольным театром, а окликает нас пожилая женщина, торгующая выпечкой в деревянном киоске-избушке.

— И много осталось? — интересуюсь я.

— Четыре. Два с картошкой, два с капустой.

Вообще ни о чём. Я переглядываюсь с Ольгой.

— А чай к пирожкам сделаете? — уточняет она у продавца.

— Конечно, сделаю! Чёрный, зелёный?