Между тем, необычные вещи продолжают происходить. Шеф не заворачивает первую редакцию документа, над которым я корпел в последние дни старого года, алоэ выпускает длинную стрелку цветка, а потом случается нечто совсем удивительное. Я возвращаюсь из курилки в кажущийся пустым кабинет и, садясь за свой компьютер, нечаянно задеваю стоящую на краю стола кружку. Рефлекторно пытаюсь её подхватить, и мне удаётся — это при моей-то врождённой косорукости!

— Неплохо, — слышится сбоку Васин голос. Я дёргаюсь, злосчастная кружка выскальзывает из рук: избежать судьбы быть разбитой у неё так и не вышло.

— Нервный ты, Сорокин, — вздыхает Щёлок, поднимаясь со своего места. Достаёт из закутка за шкафом совок и огрызок веника, о существовании которых я до сих пор и не подозревал. — На вот, юз зыс, как говорят в догнивающих Штатах.

— Спасибо.

Наши взгляды встречаются, и у меня по спине вдруг пробегает табун мурашек. Но прежде, чем я успеваю осознать причину непонятной реакции, Вася отводит глаза.

— Будь осторожнее, — говорит он, и мне почему-то кажется, что это не только про осколки керамики.

В пятницу после работы мы с Дрейком традиционно заседаем в баре, и я с традиционным же вдохновением вещаю об очередной гуманитарной ерунде.

— Так вот, про Индию. Там, кроме кастового деления, существует своеобразный общественный регламент, который чётко прописывает этапы жизненного пути мужчины. Лет до двадцати пяти длится твоё ученичество, потом родители тебя женят на хорошей девушке с правильным гороскопом и примерно четверть века ты живёшь в миру, следуя дхарме. Обеспечиваешь жену, воспитываешь детей, помогаешь папе с мамой — словом, отдаёшь долг семье и обществу. Но наступает день, когда родители отправляются на новый круг рождений, а дети вырастают и могут позаботиться о себе сами. И вот тут ты имеешь полное право бросить мирские обязанности, уйти отшельником в леса и ещё лет -дцать постигать смысл бытия, живя чем Ишвара пошлёт.

— И нормально посылает?

— Ну, индийские джунгли — не наша тайга. Тепло, еду круглый год добыть можно, плюс местные относятся с почтением. Но я к чему веду: с таким подходом индусы ещё до нашей эры такие философские системы вывели, до которых европейцы дошли веку к девятнадцатому, если не двадцатому.

— Однако ж миром нынче рулит Запад.

— В материальном плане — да. Но вот в духовном… Посмотри, как народ сходит с ума по йоге и прочей восточной эзотерике. Перевирает под себя, конечно, многое, но черпает-то оттуда. А всё почему?

— Почему?

— Потому что тяга к трансцендентному заложена в самой человеческой природе. Дыра в форме бога, которая образовалась после разочарования в христианстве, должна быть заполнена.

— Ну-ну. А если лично мне по фиг на эти материи?..

— …то зачем тогда ты меня слушаешь?

— Уел, — фыркает Дрейк и допивает первый снифтер. — Тебе налить?

В моём бокале ещё плещется коньяк, но я легкомысленно киваю. Вдумчивая дегустация новой порции приводит к решению всё-таки быть к Старому Свету справедливым: — Впрочем, есть кое-что, что могли изобрести только европейцы.

— Да неужели? Фух, просто гора с плеч. И как это у них получилось?

— Понимаешь, на Востоке на первом месте всегда коллектив, не личность. А в Европе наоборот, и поэтому именно здесь, на фоне материализма, НТП и прочей демократии смогла возникнуть глубинная психология.