Пробежка по джунглям

Наш лагерь в Ла-Тикле выглядел в точности таким, каким мы его оставили, за исключением двух дыр размером с футбольный мяч в крыше палапы. Я задавался вопросом, что убивает больше людей – этот проклятый банановый паук или кокосы, падающие на голову с высоты десяти метров, пока вы спите? Помимо двух орехов в нашем лагере поблизости на земле было еще несколько упавших коричневых скорлуп. Прошлой ночью шторм, несомненно, прошелся по этому берегу как следует.

Самое лучшее – это то, что на следующее утро после почти недели ожидания наконец-то поднялись волны! Море было сплошь покрыто волнами высотой около двух метров, а некоторые достигали двух с половиной. Идеальная высота, чтобы заняться тем, ради чего мы приехали.

Большинство серферов предпочитают один из двух стилей катания. «Регуляры» стоят на доске левой ногой вперед, оставляя волну справа. «Гуфи» все делают наоборот – ставят вперед правую ногу, оставляя волну слева. Никто не знает наверняка, откуда произошли эти термины, но они прочно закрепились в культуре серфинга. Лось и Жеребец были регулярами, а я гуфи.

Ла-Тикла – это классическая точка разлома, выпуклость на береговой линии, образованная бесчисленными циклами стекания мутной ливневой воды в океан, в результате которого всевозможный мусор оседает на дне. Я предпочел кататься к северу от точки (где я мог катиться влево), а парни остались на юге. Минимальное расстояние между нами зависело от того, насколько велик прибой в каждый момент времени. Когда волна была небольшой, она накатывалась, ломалась как единый гребень, и двое из нас могли катиться на одной и той же волне в противоположных направлениях: на постоянно развивающемся сленге серферов это называлось «Сплит пис». При больших волнах нам пришлось бы находиться минимум в пятидесяти метрах друг от друга, чтобы не мешать друг другу.

Это было наше первое настоящее катание с тех пор, как мы приехали, и мы не вылезали из воды все утро. Мы сделали перерыв только для того, чтобы размять руки, поесть что-нибудь и выпить немного воды. Это было самое большое удовольствие, которое я когда-либо испытывал, занимаясь серфингом, и я постоянно улыбался. После полудня волны становились все больше, в какой-то момент превысив три метра. («Лицо» трехметровой волны, то есть та ее часть, которую вы видите с берега, может быть от пяти с половиной до шести метров в высоту. Поверьте мне, это довольно много.) Пришлось увеличивать расстояние между мной и парнями до ста – ста пятидесяти метров. Если вы приблизитесь к гребню большой прибойной волны в Ла-Тикле, вы можете застрять «внутри» ее. Так получается, когда волны ломаются вдали от вас и вы попадаете на участок бурной пенящейся воды, где довольно трудно грести.

Другой способ застрять внутри – это облажаться на волне, на которой вы катаетесь, после чего она вами «закусывает». Не «запускает» вас, а «закусывает»[39]. Вот что делает гребень волны, когда она ломается, «закусывая» вами. Вы «застреваете в стиральной машинке». «Паркуетесь в зоне эвакуации». Все это – взаимозаменяемые термины, обозначающие, что вы оказались на неправильной стороне больших и опасных волн. В худшем случае это может привести к тому, что вы будете болтаться в этом водовороте, не зная, где верх, а где низ. Когда вы поймете, где находится верх, взбитая пена не позволит вам как следует грести, так как она недостаточно плотная. Это может удерживать вас в состоянии «овоща», пока вы не достигнете поверхности. Это совсем не весело, особенно при больших волнах.

Конечно, на первой же после обеденного перерыва волне высотой больше трех метров я сглупил и оказался в «стиральной машинке в режиме полоскания». После начального цикла я достаточно долго пытался сориентироваться, чтобы вынырнуть и глотнуть немного воздуха, прежде чем на меня обрушится следующая волна. Меня затянуло довольно глубоко и сильно приложило о песчаное дно. Доску рвануло от меня с такой силой, что связывавший меня с ней поводок порвался, как старая резинка. Теперь остались только я и пена. Доски, за которую можно было бы цепляться, чтобы выбраться из опасной зоны удара и добраться до пляжа, не было.

Каждая следующая волна становилась больше и била сильнее, чем предыдущая. Снова и снова я боролся, чтобы достичь поверхности и быстро вдохнуть воздух, прежде чем меня снова жестко заталкивали в глубину. К пятому или шестому раунду я задавался вопросом, насколько еще хватит моих сил и нервов, необходимых, чтобы снова найти поверхность.

Наконец прошла последняя большая волна, и я смог задержаться на поверхности. Сильный подводный поток унес меня вдоль берега достаточно далеко, и теперь я оказался на участке спокойной воды на северной окраине разлома. Я кашлял, сплевывал и лихорадочно всасывал воздух, как новорожденный в родильном отделении. Четко очерченные круги на стеклянной поверхности воды исходили от моей груди. В основном они возникали в одном темпе с моим кашлем, остальные были синхронизированы с биением моего сердца. Я был в тумане, не совсем уверенный в том, в каком направлении лучше плыть. Должен ли я направиться от берега, а затем на север, пока не выйду из зоны удара? Или сразу грести к берегу и надеяться, что следующая серия больших волн не настигнут меня до того, как я окажусь достаточно близко к суше?

Я посмотрел на юг, туда, где серфили Лось и Жеребец. Я подумал, что это могло бы помочь мне понять, в каком направлении плыть, если бы я знал, где они находятся по отношению ко мне – и часть меня хотела посмотреть, заметили ли они вообще, насколько я близок к тому, чтобы утонуть. Они сидели на своих досках, Жеребец выглядел обезумевшим, размахивая руками над головой, а Лось что-то кричал, прижав ладони к лицу. Мои уши были полны воды, я с трудом мог разобрать… но это звучало… немного похоже на…

– АКУЛА!

Ладно, ребята. Шутки в сторону. Это даже немного смешно.

Я помахал в ответ, закрыл глаза и продолжал двигаться, стараясь успокоить дыхание и прийти в норму.