– О, чувак, это круто. Я уж думал, мы в заднице. Поехали!

С этими словами мы повернули налево, проехали еще около ста метров и впервые увидели реку Остула. Несмотря на то что это был основной водосток для большой сельскохозяйственной территории, окруженной километровыми горами в тридцати километрах к востоку отсюда, рекой это было назвать сложно. Это был грязный поток шириной метров пятьдесят, бегущий по усыпанному валунами, почти высохшему руслу, от берега до берега которого было по меньшей мере сто тридцать метров. На противоположной стороне стояло множество старых побитых полевых грузовиков, выстроившихся в очередь и ожидающих разрешения начать переправу. Большой грузовик с платформой, наполовину загруженной деревянными ящиками для продуктов, двинулся вперед, водитель посигналил группе людей, собравшихся в стороне от площадки. Пятнадцать или двадцать человек, многие с сумками и пакетами, побежали залезть в кузов грузовика. Загрузив всех, кого мог увезти, грузовик осторожно двинулся в каменистое русло. Водитель усердно работал, объезжая самые большие камни и колеи, но некоторые, очевидно, были неизбежны. Не раз пассажирам приходилось хвататься мертвой хваткой за борта, чтобы избежать незапланированного катапультирования с задней части грузовика.

Я внимательно следил за ним, изучая, как он преодолевает переправу.

Нужно избегать больших валунов. Следить за местами, где явно глубже. Стараться изо всех сил поддерживать постоянную скорость и абсолютно, совершенно точно, ни за что не останавливаться, чтобы не застрять.

Мы наблюдали за другим грузовиком, который почти в точности повторил путь первого. Только на этот раз водитель остановился – после особенно сильного крена – и не смог снова заставить машину двигаться. Он крикнул людям в кузове своего грузовика. Вся группа спрыгнула вниз помочь вытолкать автомобиль. Некоторые явно злились, так как им пришлось проделать оставшуюся часть пути самостоятельно, когда грузовик тронулся.

– Ты все понял, Оптерс? – спросил Жеребец, и в его голосе промелькнуло нечто большее, чем небольшая нервозность.

– Конечно, он понял, Жеребец. Это же вундербас. Верно, Оптерс?

Мне бросили вызов. Даже во время езды по пустыне я выслушивал подколки насчет своего автобуса. Теперь у меня не было другого выбора, кроме как пойти на риск.

– No problema.

Мне просто нужно было повторить маршрут грузовиков и не останавливаться несмотря ни на что.

Мы наблюдали, как еще один грузовик успешно переправился, прежде чем решили, что время пришло. Я завел двигатель и пару раз быстро нажал на клаксон, чтобы на другой стороне знали, что настала наша очередь ехать. Последнее, что нам было нужно, – это встретить здоровенный грузовик, набитый людьми, прямо посреди реки!

Скатывание в русло реки вызвало целый поток мыслей и эмоций. В основном вполне ожидаемых в такой ситуации, типа: «Какого хрена я делаю?» Но также присутствовало чувство спокойствия, целеустремленной решимости и гордости. Я собирался сделать это. Моя мама сказала бы, что я не должен этого делать. Отец сказал бы, что я не смогу. Пошел он к черту. У меня все получится.

Мы с трудом перебрались на другую сторону. Это было потрясающе. Я чувствовал себя летчиком-истребителем, уворачивающимся от огня зенитных орудий. Правильные маневры, наезд на опасные участки только для того, чтобы обойти более коварные места рядом с ними. Мы ехали через бурлящие воды, достаточно глубокие, чтобы скрыть все четыре шины. Ха! Но вот мы уже на другой стороне, где нас встречают радостными криками и громкими гудками грузовиков.

Я. Я сделал это. Пол Э. Оптерс справился с этим. Моя грудь раздувалась от гордости, а на лице сияла широкая улыбка. Спасибо тебе, Господи!

Теперь, когда мы были на другом берегу, мне пришло в голову, что нам придется повторить все это на обратном пути. Ну что ж. Сейчас не время об этом беспокоиться. У нас здесь по крайней мере шесть недель – или столько, на сколько нам хватит имеющейся в запасе воды. Хотя, возможно, мы могли бы чистить зубы пивом или текилой. Мы втроем радостно размахивали кулаками, когда сделали последний поворот в сторону города, начинавшегося через пару сотен метров грязной дороги. Наконец-то мы были в Ла-Тикле. Аллилуйя!