Я снова начала рассматривать этот фотопортрет, как будто он был в состоянии рассказать мне о том, что́ такого особенного в этой девушке с загадочным именем Джекки Киттридж, что моя Томирис позволила ей назваться её лучшей подругой. Надо же… До сих пор я даже не знала, что у Томми была лучшая подруга, да и вообще я не задумывалась о том, какие друзья у нее были до Первой Атаки и были ли они вообще, а теперь, узнав и внезапно увидев фотокарточку, даже рискнув своей жизнью ради этой незнакомки, я как будто ощущаю необоснованную ревность: почему лучшей подругой моей младшей сестры была какая-то Джекки, а не я? Что нам мешало дружить в том прекрасном мире, почему мы сошлись только когда практически всё прекрасное рухнуло в небытие?

– Расскажи мне о ней что-нибудь, – неожиданно даже для самой себя, вдруг попросила я. Зачем? Чтобы знать, какие люди нравятся Томирис? Ведь ей определённо точно нравлюсь я, но при этом и Рагнар ей нравится тоже… Хм…

– Мы дружили в раннем детстве, потом её родители переехали, дружба перешла в онлайн-режим, но оттого не стала слабее. Когда её родители развелись, отец переехал сюда, а отсюда было рукой подать до меня. Джекки не ладила с Доди, своей мачехой, но согласилась приехать сюда на лето, чтобы повидаться со мной. Прошлым летом мы много времени провели вместе, даже впервые попробовали курить сигареты за гаражом Джерома. Виделись как раз за три дня до Первой Атаки, ходили в кино втроём…

– Втроём?

Я уже думала, что сейчас Томирис совсем разоткровенничается, раз уж даже про курево не постеснялась упомянуть, и скажет что-нибудь про какого-то парня, и, зная, что Рагнар находится совсем рядом, в коридоре, почти испугалась, чтобы она случайно не сболтнула что-то о том, что у нее был парень до Первой Атаки, если таковой вообще был, но она сказала другое:

– Да, за Джекки везде таскалась её младшая сестра, Лив. Прикольная девчонка. Джекки обожала её…– с этими словами Томми протянула руку к фотографии Джекки, сняла её и начала вынимать из рамки. А я замерла, обдумывая её слова о том, что старшая сестра Джекки обожала младшую сестру Лив. Это камень в мой огород в честь того, что я, старшая и более ответственная, не интересовалась её жизнью до Атак, или я уже просто накручиваю себя?

– Что ты делаешь? – поинтересовалась я, наблюдая за тем, как Томирис аккуратно вкладывает небольшой ламинированный фотопортрет Джекки во внутренний карман своей толстовки.

– Забираю на память…

– Они были здесь совсем недавно, – произнес вошедший в гостиную Маршал. – Наверху использованные детские подгузники и пеленки еще свежие.

Томирис сдвинула брови:

– Кроме сестры у Джекки еще был единокровный брат, Кей. Ему сейчас может быть года полтора от роду. Значит, они всё ещё живут в этом доме.

– Марающий памперсы так точно, – из коридора заметил Рагнар. – Но кто ещё? Отец и мачеха твоей подруги? Соседи? Неуязвимые или Уязвимые? Трапперы? Согласись, у нас нет времени выяснять – Кайя уже наверняка вся извелась, дожидаясь нас. Мы уже потратили много времени на эту незапланированную и откровенно рискованную остановку, пора возвращаться на установленный маршрут.

Рагнар был абсолютно прав, и все мы это понимали. Маршал отправился в сторону выхода, и я уже развернулась, чтобы последовать за ним, но затормозила, увидев, что Томирис направилась в совершенно противоположную сторону. Подойдя к столу, она взяла с него ручку и на тонкой белоснежной картонке, которую вытащила из фоторамки вместе с фотокарточкой, что-то написала и оставила это на столе. Я не стала спрашивать у неё, какие именно последние слова она подобрала и оставила в этом месте с надеждой, что они дойдут до адресата, ради которого она не побоялась рискнуть не только своей, но и нашими жизнями, и которого она, возможно, больше никогда в своей жизни не увидит. Но я не сомневалась в том, что с этой Джекки Томирис мысленно попрощалась навсегда, и что это место она покидала не с разочарованием, но с великой скорбью, как если бы она застала здесь не пустоту, а кости того человека, которого ей не воскресить.