— Я закричу, — предупредила я, делая шаг в сторону.

В груди похолодело. Страх змеёй скользнул глубже, подобрался к сердцу. Я видела взгляды, видела похоть в глазах мужчин. Не у всех, но бывало. Не реагировала, потому что меня не трогали и даже пошлых шуток не отпускали.

Мерзко… Так не должно быть.

Из комнаты раздался надрывный крик Миры, но Михас даже голову не повернул в сторону двери. Он также насмешливо смотрел на меня.

— А я расскажу всем, что ты мне подмигивала и соблазняла, — нагло фыркнул этот… казанова.

— Это не правда, — возмутилась я.

— Да кто поверит потаскухе, нагулявшей ребёнка? — расхохотался будущий папаша. — Соглашайся, Арника. Иначе прославлю на всю деревню.

— Соглашайся, Арника. Иначе прославлю на всю деревню.

— Вы мерзкий, — прошипела я, с силой толкая мужика в грудь.

От неожиданности Михас сделал шаг назад, собственно, чего я и добивалась. Развернувшись, схватила рукавицы для горячего, и только потом притронулась к бурлящему чану.

— Уйди, иначе между ног тебе вылью, до конца дней никого обрюхатить не сможешь, — я не говорила, а цедила, кривясь от омерзения.

И страх в поросячьих глазах стал мне наградой.

Михас сделал всего два шага назад, но этого хватило, чтобы пройти мимо и даже рукавом его не задеть.

— Ты ещё пожалеешь, — злобно прорычал Михей.

Я спиной чувствовала его взгляд. Надменный, жестокий…

Как же хотелось вот прямо сейчас убежать. Скрыться подальше, чтобы ни одна такая скотина не достала, чтобы ни одна липкая от вожделения рука не могла прикоснуться к платью, не говоря уж о голой коже.

Слёзы жгли глаза, но заплакать я не имела никакого права. Только не в таком виде показаться перед роженицей и Еленой. Да и маме не хочется доставлять проблем. Может потом, дома, я расскажу о случившемся, но не сейчас, и не здесь. Чтобы этот ублюдок слышал, как я жалуюсь?

Не дождётся…

И глаза не опущу при встрече. Пусть знает, что страха во мне нет.

Обида, но не страх.