Я хорошо знал Паншина, бывал у него в Воронеже, не раз смотрел его заведение по продаже лошадей и беседовал с ним о елисеевских ставках. Паншин утверждал, что они приносили ему значительный барыш и привлекали к его заведению покупателей. Паншин не интересовался беговым делом и лишь весьма незначительный процент лошадей отдавал на бега, и то больше «для фирмы», как он выражался, чтобы покупатели помнили: лошадь бежит, а куплена у Паншина в Воронеже. Елисеевский товар, по уверению этого знаменитого конноторговца, у него отрывали с руками, как заводской материал, который в сочетании с легкими призовыми рысаками давал замечательные результаты. Паншин приводил в пример классного Удалого-Крошку, сына елисеевской кобылы. В городскую езду за громадные деньги шли главным образом жеребцы. Две-три пары уходили на царскую конюшню; бывало, что под шумок покупали елисеевских жеребцов в свои верховые заводы донские коннозаводчики. Платили хорошо, говаривал Паншин, самодовольно поглаживая свою длинную бороду, лишь бы дело было шито-крыто. Не раз Паншин выдерживал какого-либо особенно выдающегося представителя ставки до четырех, иногда до пяти лет и брал за него 10 000 рублей. «Цена громадная, да ведь и товар настоящий, – говорил Паншин. – Тоскую без елисеевской ставки, да и дела пошатнулись, не едет прежний покупатель. А всё Яшка (Я.Я. Лисянский. – Я.Б.) – подкатился к Елисееву и перебил товар. Разве можно так поступать в торговом деле?» Паншин утверждал, что в езде елисеевские лошади не имели сносу, подолгу служили и были хороши по характеру. Все эти качества он приписывал варковому воспитанию.

Во время моего посещения Гавриловского завода там было двенадцать жеребцов-производителей и семьдесят пять заводских маток при соответствующем количестве молодых возрастов; затем один жеребец и пять американских кобыл, два жеребца и три англо-нормандские кобылы, два жеребца и шесть маток шотландских пони. Общее поголовье составляло, вероятно, около четырехсот лошадей, считая пробников, разъездных и укрючных. Персонал насчитывал пятьдесят человек.

Поделюсь теперь собственными впечатлениями о елисеевских лошадях. Буду говорить лишь о тех, которые произвели на меня хорошее впечатление.

Молодчик (Летун 4-й – Молодецкая), вороной жеребец, р. 1875 г., завода Борисовских. Отец двух призовых лошадей. Мать Молодчика хотя и родилась у Молоцкого, но была кругом шишкинская кобыла, с преобладанием крови Кролика. Жеребец был очень высокого происхождения, и это сознавали в Гавриловском заводе. Роста крупного, сухости достаточной, правильная, дельная, серьезная лошадь. Давал превосходный приплод в тяжелом староборисовском типе.

Жемчужный 5.06,3 (Варвар – Жемчужина), вороной жеребец, р. 1879 г., завода Борисовских. Был классным призовым рысаком и дал многочисленный призовой приплод, который выиграл около 70 000 рублей. Всего от Жемчужного бежало на ипподроме двадцать восемь лошадей, резвейшими были Гурзуф 2.24, Суета 2.22,1, Бирюза, Брыкун и Розалия. В течение всей своей жизни был основным производителем завода. Большинство его детей были золотисто-рыжей масти, среди них несколько лошадей выдающихся форм, например Пшют, Быстряк (золотая медаль), Прогресс (золотая медаль). Жемчужный был результатом встречи лошадей завода Колюбакина с лошадьми завода Молоцкого. Его мать была одной из лучших по себе и приплоду кобыл в борисовском заводе. Со своим отцом Варваром он не имел ничего общего и всецело вышел в породу матери, я бы даже сказал, в породу деда Велизария и вообще в линию Варвара 1-го Хреновского завода.

Листопад 5.18,3 (Подарок 2-й – Любимка), рыжий жеребец, р. 1882 г., завода Борисовских. Дал недурных по резвости лошадей, например Геркулеса 1.40, отца многих резвых лошадей в заводе Рымарева, Стуколку, Брехуна и других. Всего от него бежало двенадцать лошадей, выигравших 8822 рубля. По себе, детям и своему происхождению Листопад был прямо-таки замечательной лошадью. Отец Листопада Подарок 2-й был одним из тех рысаков, которые принесли славу борисовскому заводу. Подарок 2-й был родным братом жеребца Гурко, выигравшего во Франции, Австрии и Италии, победителя международного приза 1878 года. Дети и внуки Гурко выигрывали и были премированы неоднократно во Франции. Дед Листопада Подарок до семнадцатилетнего возраста пробыл производителем в тулиновском заводе, где дал много превосходных лошадей. Бабка Листопада – Добрая. Отец этой кобылы был внуком Кролика 2-го, который дал знаменитого серого Кролика (Императорский приз) князя Меншикова и Дружка Столыпина. А Капризная, мать Доброй, происходила от Бархатной, одной из лучших тулиновских кобыл. Бархатная дала Бархатного (Мясникова), выигравшего Императорский приз в Санкт-Петербурге в 1859 году. Листопад стал одним из лучших сыновей Подарка 2-го. Мать Листопада Любимка была дочерью Озарного, сына серой Белки, дочери Горностая завода Молоцкого. Бабка Листопада по матери Любимая родилась в заводе Веретенникова и была дочерью вороного Летуна, о котором Лисаневич писал: «Летун – лошадь, каких немного». Наконец, прабабка Листопада, хреновская Насмешница, была дочерью Непобедимого 2-го. Таким образом, Листопад был лошадью исключительного происхождения и вполне его оправдал.

Листопад был крупной лошадью, это был настоящий богатырь, и им чрезвычайно дорожили в заводе. Он передавал потомству свой тип и главные, наиболее своеобразные и приятные, черты экстерьера. За детей этого жеребца конноторговцы были готовы вступить в драку, так они были хороши.

Жрец (Гудок – Жеманная), серый жеребец, р. 1895 г., завода Г.Г. Елисеева. На выставке в Москве 1899 года в группе получил золотую медаль и отдельно большую серебряную медаль и денежную премию. На Всемирной выставке в Париже получил золотую медаль и денежную премию. Мать Жреца Жеманная была на три четверти сестрой знаменитого Жемчужного и одной из лучших дочерей колюбакинского Варвара. Она дала у Елисеева отборный приплод. Ее сын Жетон выиграл, а Жрец получил заводское назначение. Отец Жреца хреновской Гудок получил золотую медаль на выставке в Санкт-Петербурге в 1891 году. Гудок был сыном охотниковского Грозно го 1-го, родного брата Гордого и Линейки, дочери Летуна 4-го. Жрец был одной из красивейших лошадей, родившихся в заводе Елисеева; старые служащие Гавриловского завода говорили, что в нем воскрес колюбакинский Варвар. Масть Жреца была чрезвычайно эффектна: он был серый в крупных яблоках, с белой гривой и таким же хвостом. Голова, шея, ноги, корпус были у него образцовой правильности. Это была лошадь без всяких недостатков. Старик Телегин, который видел его на выставке в Москве, долго им восхищался. Когда В.В. Генерозов задумал издавать свою газету, то заказал художнику Семенскому виньетку для воскресных номеров журнала. Генерозов просил изобразить на виньетке двух лошадей, чистокровную и рысистую. Желая сделать приятное Иловайскому, который тогда был вице-президентом Московского скакового общества, Семенский моделью для чистокровной лошади взял Эндюранса, принадлежавшего Иловайскому, а меня просил указать ему типичного орловского рысака. Я указал на Жреца, и Семенский написал его портрет. Много лет читатели этой газеты любовались Жрецом и не знали, что это за лошадь: большинство предполагало, что перед ними идеальный рысак, созданный фантазией художника. Рысак был идеальный, это правда, но он был создан не фантазией художника, а родился у Елисеева. Жрец давал превосходных по себе детей. К сожалению, он рано пал.

Нарзан (Подарок 2-й – Нагонка), рыжий жеребец, р. 1896 г., завода Г.Г. Елисеева. Получил денежную премию на Всероссийской конской выставке 1899 года в Москве. Нарзан был одним из достойнейших по себе сыновей Подарка 2-го. Его мать была дочерью Кирпича, превосходного заводского жеребца у Борисовских, отца известных Тарана и Грамотея. Кроме крови Варвара, Нарзан имел в родословной все основные элементы борисовского завода. Это был настоящий борисовский жеребец: тяжелый, но выразительный, густой, фризистый, но не сырой.

Брамина, Дарьяла, Набега и Трагика придержали в заводе, чтобы, испытав, двух лучших оставить затем производителями. Все эти жеребцы были очень хороши и в борисовском типе.

Производители елисеевского завода вместе взятые оставляли глубокое впечатление и давали ясное и наглядное представление об орловском тяжелом рысаке прежнего типа.

Ратник 5.15 (Залётный – Добрыня), р. 1877 г., зав. А.Н. Добрынина[24]

Эсмеральда (Ратник – Любодейка), р. 1894 г., зав. А.Н. Добрынина, мать Эльборуса[25]

Ратник-Турецкий от Ратника, р. 1898 г. Фото 1911 г.

Эльборус 2.10 (Зенит – Эсмеральда), р. 1911 г., зав. кн. Л.Д. Вяземского

Ратник 5.15 и 7.58½ (Залётный – Добрыня), белый жеребец, р. 1877 г., завода А.Н. Добрынина. Состоял производителем у своего заводчика, потом у Гонецкого и Елисеева. Дал тридцать девять призовых лошадей, выигравших 187 416 руб лей, в том числе двух победителей Императорского приза – Баядерку и Ратника-Турецкого. Дочь Ратника Эсмеральда дала Эльборуса 2.10, влияние которого на рысистое коннозаводство очень велико.

Об отце Ратника Залётном я скажу позднее. Мать Ратника Добрыня родилась в 1870 году от толевского Ширяя и григоровской Добрыни, что от Баловня и Машины, дочери шишкинского Доброго. Бабка Ратника происходила от знаменитых григоровских лошадей, составивших себе громкое имя на заводском поприще (их генеалогия никогда не отличалась ясностью). Ширяй, отец кобылы Добрыни, родился в 1850 году в заводе графа К.К. Толя от знаменитого Летуна 3-го и Угрюмой, дочери Барса 3-го. Бабка Добрыни – Варна от Полкана 3-го. Добрыня дала целую серию жеребят, из которых выиграли Дружок, Ратник, Визапур, Добрый и Добрыня 3-я. Сочетание Залётный + Добрыня, давшее Ратника, есть не что иное, как инбридинг на Полкана 3-го, притом довольно близкий.

Когда я увидел Ратника, он, несмотря на свои почтенные годы, был удивительно бодр и свеж. Энергии и огня в нем была пропасть, и на выводке он все время вертелся и волновался. Необходимо отметить, что его лучший внук Эльборус имеет общие с ним черты: в линии спины, в крупе, в постанове задней ноги, даже в выражении глаза.

Желанный-Грозный 2.32; 5.08,1; 6.59,1 и 8.55,1 (Грозный – Потешная), бурый жеребец, р. 1880 г., завода Г.Д. Янькова. Победитель Императорского приза. Дал одиннадцать выигравших лошадей. Приплод Желанного-Грозного выиграл свыше 75 000 рублей. Из одиннадцати его детей девять показали безминутную резвость. В числе этого приплода две классные лошади – Стрелец и Грозный-Мороз. Желанный-Грозный был одним из тех орловских жеребцов, которых загубило невежество владельцев. В свое время Желанный-Грозный был первоклассным рысаком. Он поступил производителем к своему первому владельцу в замечательный по составу завод, но не дал там ничего выдающегося из-за беспорядков, царивших в этом заводе. Уже стариком он попал к Елисееву и здесь дал классного Стрельца и других резвых лошадей. В молодости его варварски эксплуатировали на бегу, об этом даже писали в общей прессе. По своему происхождению этот жеребец заслуживал самого серьезного внимания: он был сыном знаменитого Грозного, а его мать – от великого кожинского Потешного. Желанный-Грозный, будучи очень длинной лошадью, покрывал много пространства. Он был угловат и имел хорошие линии, очень костист и широк, но при этом сыроват. Это была дельная и очень приятная лошадь, но блесткой ее назвать нельзя. Однако родство с кожинским Потешным сказалось в приплоде, и часть детей Желанного-Грозного получилась очень блесткой.

Среди ставочных лошадей завода Елисеева имелось много превосходных экземпляров. Лошади были необычайно ровны, дельны и приятны. Отмечу некоторых молодых лошадей, которые попали в мою записную книжку. Лучшими были Шелест от Шаркуньи и Базар, Прогресс 2-й (лучший сын Молодчика), Бахчисарай, очень сухой, записанный на все подписные призы, и Скоморох, чрезвычайно правильный и живой. Из кобылок – Аркада, Безделушка, Банка и замечательная дочь Жреца Бородавка.