Все постройки завода, простые на вид, но чрезвычайно удобные, были возведены под непосредственным руководством Измайлова. Лошади там были превосходно размещены: самый маленький денник имел 25 квадратных аршин; денники производителей, а также в повивальной и передаточной конюшнях равнялись 42 квадратным аршинам. Тех маток, которым подходил срок выжеребки, ставили в повивальную конюшню; после выжеребки их переводили в передаточную, а потом в другие маточные конюшни. Таким образом, все кобылы жеребились только в одной, специально для этого приспособленной, конюшне. В середине этой конюшни имелся особый закрытый манеж (18 саженей длины и 5 саженей ширины). Там производилась случка, и там вываживали маток с сосунами. До выжеребки, пока это было возможно, маток держали на варках, где находились весьма удобные переносные ясли, которыми можно было перегораживать варок, что давало возможность подбирать маток по характерам. В жеребятнике также имелся манеж размером 21 на 5 саженей, куда и выпускались отъемыши, когда на дворе была плохая погода.

Измайлов первый ввел во всех денниках двери на рельсах. Это было очень удобно: такая дверь, будучи открытой, не занимала места в коридоре, чем уменьшался риск несчастных случаев. В Дубровке были уничтожены постоянные кормушки в денниках. Кормушки ставились только на время раздачи зернового корма через особые отверстия, прорезанные в стенках денников. Такие кормушки удобно было чистить. Сено клали прямо на пол, угольники не применялись. Для чистоты воздуха были сделаны большие и широкие вытяжные фонари, почти в каждом деннике поставлен вентилятор.

При заводе был сооружен манеж и устроен лазарет. Манеж имел 30 аршин в диаметре. Ипподром был превосходный, полутораверстный, обсаженный тополями, с красивой беседкой. Он содержался в образцовом порядке. Лазарет тоже был образцовый. В отделении для наружных болезней низ дверей был сделан решетчатым, что давало возможность следить, не беспокоя лошадь, за бинтами и повязками, наложенными на конечности. Аптека лазарета была снабжена всеми новейшими инструментами и медикаментами. При заводе было приготовлено помещение для школы наездников, которая должна была вскоре открыться.

Контора завода была поставлена отлично: все заводские книги, родословные, отчетность, случные журналы, списки подбора и прочее велись с большой тщательностью. Так, например, на третий день после рождения каждого жеребенка делалось подробное описание не только его примет, но и его склада. Со дня основания завода был заведен «ежедневный очерк» – своего рода газета о жизни лошадей за истекший день. Вот те сведения, которые неукоснительно помещались в течение 30 лет (1888–1918) существования Дубровского завода в этом очерке: температура воздуха, состояние погоды в семь часов утра, в час дня и в девять вечера, подробное описание занятий по всем отделениям, данные случки, состояние здоровья лошадей, способы лечения, изменения фуража и всевозможные замечания. В этом очерке, как в зеркале, отражалась вся жизнь завода, в нем была масса драгоценных сведений. Августейшему хозяину завода эти очерки посылались ежедневно, и Дмитрий Константинович всегда был в курсе всего, что там происходило. Великий князь, как и большинство Романовых, обладал превосходной памятью, он знал всё до мельчайших подробностей и часто удивлял своей осведомленностью самого Измайлова.

Чтобы так подробно рассказать об организации дела в Дубровском заводе, я воспользовался записками, которые когда-то составлял в Дубровке – там я имел доступ в личную библиотеку Измайлова. Использовал я также записки самого Измайлова. К сожалению, эти записки никогда не были напечатаны.

Позднее, по мере роста Дубровского завода, после завоевания им всероссийской известности, многое было улучшено, видоизменено и дополнено. Был сделан Марвинский манеж, учреждены школы наездников, фельдшеров, шорников и кузнецов. Все эти школы дали много способных людей, которые принесли большую пользу русскому коннозаводству. Имена таких наездников, как Стасенко, таких смотрителей, как Лубенец, таких кузнецов, как Березовец и Посенко, могли бы составить украшение любого учреждения, где они проходили бы курс обучения. Аукционы, учрежденные в Дубровке, получили всероссийскую известность. Измайлов несколько раз писал по вопросам тренировки и издал на эту тему несколько брошюр. В свое время они были настольными руководствами для охотников. Словом, наступило время полного расцвета Дубровского завода. Об этом периоде имеются кое-какие данные в спортивной литературе. В частности, очерк В.Г. Оболенского в его книге «Основы коннозаводства», где много места уделено Дубровскому заводу, принятой там системе воспитания, ухода и тренировки рысака. На ту же тему писали Г.М. Вержбицкий и профессор М.И. Придорогин.

Образцовая постановка дела, любовь и разумно примененные знания способствовали тому, что питомцы Дубровского завода с первых же шагов заняли очень видное место на ипподромах, а известность завода стала расти. Дубровский завод стал обширным коннозаводским предприятием.

Наличие конного завода всегда сказывается на качестве лошадей окружающего района. Для обслуживания кобыл местного населения в Дубровском заводе всегда находилось два рысистых жеребца, один верховой и один горный арден. Двухлетки от них принимались на аукцион и шли от 200 до 250 рублей за голову, что значительно подымало благосостояние окрестных жителей.

Ветеринарная часть в Дубровском заводе была поставлена блестяще. Вержбицкий в то время считался одним из наиболее опытных и знающих ветеринарных врачей в России. В его лаборатории проверялись и испытывались всевозможные новинки в области ветеринарии. Наконец, едва ли не впервые именно здесь было введено искусственное оплодотворение кобыл. Под наблюдением Вержбицкого состояла и образцовая кузница, изделия которой демонстрировались на выставках в России и за границей и на многих из них получали золотые и серебряные медали. В 1900 году на Всемирной выставке в Париже эти изделия были отмечены почетным дипломом.

Ветеринарно-фельдшерская школа выпустила за все время своего существования 58 специалистов. Школа рысистых наездников, открытая в мае 1899 года, дала 40 выпускников; часть из них подвизалась на ипподромах, а часть стала смотрителями заводов. Изделия шорников Дубровки ничуть не уступали работам столичных мастеров. Интересно, что в Дубровке всё, начиная от недоуздка и кончая ногавками, делалось в собственной мастерской. Таким образом, Дубровский завод выпустил целый ряд высококвалифицированных специалистов. И душой всего дела был Измайлов. С раннего утра он носился по заводу: бывал в шорной, в наезднической, у фельдшеров, на маточной, забегал на минутку в контору, а потом несся на конюшню или в кабинет заниматься очередными делами. Энергии и работоспособности этот человек был поразительной, он умел и любил работать. Словом, Фёдор Николаевич Измайлов был очень талантливым исполнителем всех предначертаний великого князя Дмитрия Константиновича.

За четверть века лошади Дубровского завода были премированы высшими наградами на следующих выставках:

Всероссийская конская в Санкт-Петербурге (1891);

Киевская сельскохозяйственная и промышленная (1892);

Всемирная в Чикаго (1893);

Елисаветградская (1894);

Русская конская и этнографическая в Париже (1895);

Всероссийская в Нижнем Новгороде (1896);

Киевская (1897);

Всероссийская в Санкт-Петербурге (1898);

Московская (1899);