Это, пожалуй, все скудные сведения, которые можно почерпнуть из исследований о Толстом и из комментариев к его Полному собранию сочинений (М., 1928–1958). Однако события, которые происходили в месяцы, прошедшие с того момента, как Шолом-Алейхем получил от Толстого три сказки, до их выхода на идише – и примерно в то же время на других языках, – требуют отдельного исследования. Хотя письма Шолом-Алейхема Черткову касаются в основном технических вопросов, между строк в них можно прочесть о буре, что разражалась всякий раз, когда Толстой, еще за несколько лет до того отказавшийся от авторских прав на произведения, написанные им после 1881 года, отправлял в печать новый текст, даже если речь шла о небольшой статье. «Когда я теперь отдаю что-либо в печать, то всегда боюсь, что огорчу кого-нибудь и мне будет неприятно»[619], – писал Толстой Черткову как раз той осенью 1903 года.

Именно «между строк», поскольку эти письма отражают лишь малую часть сложной истории, вызывая у читателя желание разобраться в том, что же происходило на самом деле, раскрыть причины беспокойства, опасений, гнева и радости, которые оставили след на их страницах. Письма Шолом-Алейхема, которые я почти случайно обнаружила в ходе исследования, побудили меня углубиться в «темный лес» переписки между переводчиками, издателями, писателями и другими лицами, участвовавшими в этой запутанной истории, помимо упомянутых выше Толстого, Шолом-Алейхема и Черткова. Я имею в виду Эйльмера Моода (1858–1938), биографа и последователя Толстого, который стремился любой ценой стать основным переводчиком его сочинений на английский язык; Павла Буланже (1865–1925), человека кроткого, всегда готового оказать услугу великому писателю; врача Дмитрия Никитина (1874–1960); Владимира Бинштока (Bienstock, 1868–1933), автора неудачного французского перевода «Войны и мира»; и, конечно же, преданную свиту издателей, верных переводчиков и единомышленников Черткова.

При этом сам Шолом-Алейхем, невольный виновник «путаницы в письмах и телеграммах», если использовать название его известного произведения, остается в тени, Эйльмер Моод упоминает о нем мимоходом, искажая его имя: «Talented Jewish writer, S. N. Rabinovitch, better known in Russia under his pseudonym of Schalem Meichem» («Талантливый еврейский писатель С. Н. Рабинович, более известный в России под псевдонимом Шалем-Мейхем»)[620].

При реконструкции истории перевода трех сказок – в частности, сказки о царе Асархадоне – я во многом опиралась на не изданные по сей день архивные материалы и на периодические издания той эпохи, русские и зарубежные. Письма Шолом-Алейхема Черткову, написанные по-русски, уже выходили в переводе на идиш в «Советиш геймланд» в 1966 году (№ 1) и в 1984-м (№ 3), но, насколько мне известно, первоначальная версия на русском была опубликована впервые в моей статье в 2017 году (Russica Romana. 2017. № XXIV. С. 121–167).

Оригиналы писем Черткова Шолом-Алейхему, к сожалению, не сохранились в его архиве в Тель-Авиве (Beth Sholem Aleichem). Однако я нашла копии двух его самых важных писем: первое было переписано царской секретной полицией, которая вела за Шолом-Алейхемом усердное наблюдение после перехвата его переписки с Чертковым и другими толстовцами. Копия второго письма, переданного Толстому Чертковым, – более длинного и многословного, что было свойственно стилю Черткова в целом, – хранится в московском архиве Толстого. «Так как мне необходимо было, – пишет Чертков Шолом-Алейхему, – сообщить Льву Николаевичу все то, что я здесь сообщаю Вам, что в избегание повторения в другом письме того же самого, я стал под конец писать это письмо, как бы обращаясь к Вам обоим одновременно; и ему пошлю копию с этого письма» [621].

Один оригинал письма Шолом-Алейхема, адресованного Мооду, был обнаружен среди бумаг последнего в «Русском архиве» в Лидсе (Leeds Russian Archive), где хранятся также несколько писем (в которых говорится о переводе «Трех сказок» Толстого) Павла Буланже.

Корреспонденция Моода и Черткова, которую они вели исключительно через посредников, почти целиком находится в двух московских фондах Черткова (в РГАЛИ и в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки), так как Моод беспрекословно выполнил требование вернуть отправителю все полученные письма.

Что касается переписки за 1903 год между Толстым и Чертковым, то письма первого давно опубликованы в его Полном собрании сочинений, тогда как письма второго мне пришлось искать в его фонде в Государственном музее Толстого, а также в отделе рукописей Российской государственной библиотеки; эти письма до сих пор не изданы.

Существует, наконец, и переписка между Толстым и Шолом-Алейхемом. Письма Толстого опубликованы в его Полном собрании сочинений (М.: Художественная литература, 1954. Т. 74. С. 118–119, 165–167, 182). Письма Шолом-Алейхема Толстому хранятся в отделе рукописей Государственного музея Толстого в Москве (Ф. 1. Оп. 2. № 180–108); они опубликованы – с мелкими неточностями – в Собрании сочинений Шолом-Алейхема (М.: Художественная литература, 1990. Т. 6. С. 329–341, 346).

Ради краткости я не буду отдельно упоминать прочие архивные документы, использованные в исследовании.

Отдавая в печать данную работу, я хотела бы поблагодарить – помимо администрации учреждений, предоставивших мне возможности для проведения исследования, – Ричарда Дэвиса (Richard Davies), И. Т. Пяттоеву, В. С. Бастрыкину за содействие и искреннюю поддержку в течение всех этих лет. Приношу глубокую благодарность Александру Френкелю, столь щедро делившемуся со мной своими уникальными знаниями.

Все ошибки и неточности в работе принадлежат, конечно, только мне.