В конце письма, как само собой разумеющееся, автор излагает довольно дерзкую просьбу: «Будучи намерен приступить к печатанию “Сказок” по-русски в скором времени (по-еврейски они уже печатаются), я бы просил разрешить мне высылку Вам корректуры, авось Вы найдете нужным внести в них какие-либо поправки или дополнения»[657].
Инициатива Павла Буланже (1864–1925) не выходила за рамки привычного ведения дел, касавшихся Толстого[658]. В те годы он был очень близок писателю: находился рядом, когда тот болел в начале XX века[659], помогал в подготовке сборника «Мысли мудрых людей на каждый день» (1903), а также сотрудничал с издательством «Посредник» (1884–1935) как переводчик и составитель. Данное издательство, основанное Чертковым и Толстым, стремилось распространять принципы толстовства с помощью текстов, написанных простым, понятным народу языком, по доступным малоимущему населению ценам[660].
5 сентября Буланже подробно извещает Толстого о своей переписке с «Рабиновичем»:
Дорогой Лев Николаевич, я только что получил от Рабиновича (переводчика в еврейский сборник «сказок») письмо, где он находит нежелательным издание нами через неделю «сказок» в оригинале, так как это повредило бы успеху распродажи сборника, и что они сами предполагают выпустить «сказки» по-русски, когда распродажа сборника будет подходить к концу.
По-моему, рассуждения его непрактичны и обличают в нем незнакомство с условиями нашего издательства. Стоит появиться «сказкам» по-еврейски, как через неделю они будут выпущены в переводе на русский и никакие примечания, как он пишет, не помогут. <…> Я сейчас написал свои соображения Рабиновичу и настаиваю на том, чтобы или они выпустили одновременно «сказки» на жаргоне и по-русски, или предоставили бы последнее сделать нам.
Я написал ему обстоятельно и мягко, надеюсь, что из этого не выйдет конфликта[661].
Сперва (6 сентября) Толстой просит Дмитрия Никитина[662], семейного врача, ответить Рабиновичу, что Никитин и делает в тот же день:
Многоуважаемый Саломон Наумович!
Лев Николаевич поручил мне написать Вам в ответ на Ваше посланное письмо, что он очень сочувствует тому, что Вы хотите выпустить отдельным изданием его «Сказки» на русском языке в пользу кишиневских евреев, но при этом просит Вас о всех подробностях этого (о сроках выпуска и т. д.) списаться с П. А. Буланже.
Вне всякого сомнения, что Вы с ним согласитесь, как удобнее и лучше для преследуемой Вами цели – помощи пострадавшим евреям, это сделать.
Готовый к услугам
Д. Никитин[663].
Однако днем позже Толстой решает сам написать Рабиновичу: очевидно, он полагает, что следует немедленно и предельно ясно разъяснить писателю свою позицию относительно авторских прав.
1903 г. Сентября 7
Саломон Наумович,
Как Буланже, так и Никитин писали вам от моего имени.
Я не писал лично п[отому], ч[то] чувствовал себя дурно.
Я, разумеется, очень рад, что издание по-русски увеличит хоть сколько-нибудь помощь пострадавшим. Но я не могу отступить от раз навсегда принятого мною правила предоставлять всем права печатания моих писаний. Отдаю я в пользу пострадавших поэтому только то, что могу отдать – право первого печатания. Чертков из Англии, печатающий там мои писания, и кот[орому] посланы сказки, вероятно, тоже будет писать вам с тем, чтобы узнать, когда выйдут ваши издания с тем, чтобы знать, когда он может выпустить свои в переводах и по-русски. Как Чертков, так и Буланже, мои близкие друзья, не преследуют никаких личных интересов и так же, как и я, желают наибольшего успеха той цели, для кот[орой] предназначены сказки, и потому я уверен, что вы сойдетесь с ними в установлении условий, всех удовлетворяющих.
Корректуры лучше не присылать, а то я боюсь, что увлекусь исправлениями, изменениями и задержу издание.
Лев Толстой[664].