– Он прав. Слушай, дорогая, что бы это ни было, оно может оказаться заразным. – Он повернулся к одному из студентов. – Приведи сюда врача, быстро! Остальные – отойдите подальше.

Никого не пришлось уговаривать дважды. Каллиопа продолжала снимать. Адам тем временем помог Мериам встать на ноги, и они отошли от Патила. Впрочем, не все. Отец Корнелиус протиснулся мимо Каллиопы и пошел прямо к Патилу и пустому гробу.

– Отец… – предостерегающе окликнул его Уокер.

Но взгляд священника был прикован к ярко освещенной внутренней поверхности ящика, в котором лежала рогатая тварь. С того места, где стоял Уокер, на ней хорошо просматривались какие-то отметины. Трупные жидкости, вытекшие из кадавра, глубоко въелись в дерево еще в древнюю эпоху, но там были не только следы от них. Здесь были слова – такие же символы, как на крышке и битумной оболочке, вырезанные или выжженные на дереве тысячи лет назад. Новые сообщения из прошлого, которые следовало перевести.

– Не сейчас, – произнес Уокер. – Я серьезно, мы не можем рисковать.

Зейбекчи что-то крикнул священнику по-турецки, сначала кратко и зло, но затем разразился длинным яростным потоком гортанных слов. Лицо наблюдателя исказилось от злости.

– Погодите, – сказала Мериам, когда они с Адамом обернулись к Зейбекчи, но было поздно – турок рванул вперед.

Зейбекчи набросился на отца Корнелиуса. Протянув руки, он вцепился в одежду священника, словно клешнями, и повалил на пол. Все стали кричать. Каллиопа маневрировала с камерой в руках, стараясь запечатлеть все с лучшего ракурса. Студенты схватили Зейбекчи за одежду и стали оттаскивать. Зейбекчи, не переставая ругаться на своем гортанном языке, избивал старого священника, попадая кулаками в голову и шею отца Корнелиуса.

Затем он достал пистолет.

Адам схватил его за руку, отогнул за спину и быстро разоружил. Но Зейбекчи вывернулся и сильно ударил Адама кулаком по голове, заставив отшатнуться.

– Кто-нибудь, помогите! – крикнула Мериам студентам.

Но Уокер уже перехватил инициативу. С помощью Мериам он оторвал Зейбекчи от священника и повалил на пол. Пришедшие на подмогу студенты схватили за руки страшно оравшего и брыкавшегося турка. Впав в гнев, он стал очень силен. Так силен, что Уокеру пришлось надавить коленями ему на грудь и закричать, чтобы Зейбекчи остановился и пришел в себя.

Зейбекчи уставился на него бессмысленным взором. В свете промышленных светильников глаза его сияли нездоровым блеском, кроме того, в них мелькали какие-то странные тени. На долю секунды Уокеру показалось, что в них появился тот же самый блестящий оранжевый оттенок, который он увидел в глазах Патила, когда голову палеопатологоанатома окутало облако газа.

Внезапно Зейбекчи обмяк. Глаза его закрылись, он вздохнул и вдруг начал плакать.

– Что со мной? – спросил он тихо.

Уокер не мог ему довериться так сразу. Вместе со студентами он выждал какое-то время, чтобы убедиться, что Зейбекчи в самом деле пришел в себя. Когда стало ясно, что можно выдохнуть и расслабить мышцы спины, Уокер оглянулся и увидел Патила, по-прежнему сидящего, прислонившись к гробу. Палеопатологоанатом вытирал рот с гримасой отвращения, он был бледен, но в остальном выглядел нормально.

– Какого черта? – риторически спросил Адам, потирая ушибленную голову.

Мериам озиралась, оглядывая тлеющие последствия учиненного безобразия.

Уокер взглянул на пистолет в руке Адама. Зейбекчи посмотрел туда же.

– Верните, – сказал он и потянулся за оружием.