Такой разреженный строй позволил-таки щупальцам убить одного джунуюдха. Ещё один погиб от тех же щупалец, когда получил в грудь рану от очередного стволика какого-то деревца, ставшего подобным копью. Миг дезориентации – и всё. Правда, умирали они не напрасно. Перед смертью воины становились полностью одержимыми своими духами. Огромные ящерица и воплотившийся ястреб, от которого так и несло озоном, ринулись прямо в вотчину теней, погасив навеки одну из пар красных глаз, мелькающих то и дело во тьме. Я же в догонку к ним запустил цепную молнию Мардука и обычную цепную молнию. С учётом того, что неизвестна доля демонической природы в нынешних противниках, я не могу утверждать, какое из заклинаний станет эффективнее против них. Не знаю, по кому они оба били. Я слышал и видел лишь треск и вспышки светло-синего и бело-фиолетового разрядов. В окружающий хаос они могли добавить только звуки дополнительных взрывов и боли в ушах.

Так продолжалось не меньше минут двадцати, пока внезапно отовсюду не перестали лететь ветки и комья грязи, камни… Всё стихло. Тень начала отступать.

– Что, всё?.. – удивлённо-радостно спросил какой-то аколит.

– Нет, – Роши умудрился встать между двумя моими телами так, чтобы я видел его лишь краем глаза с любого ракурса. Тон у него был мрачен. Пока они трепали языками, мне показалось хорошей идеей заменить двойников. То есть – вернуться в нормальное состояние и вновь отразиться от Зеркали. Всё же, чем дольше я нахожусь в разделённом состоянии, тем сложнее продолжать такое издевательство над временем и пространством. – Смотри.

Отступая, тени оставляли после себя двумерные пятна, которые стали расти в размерах и принимать очертания каких-то существ. Я бы назвал их похожими на ящериц, если бы они имели четыре лапы. Но у этих странных новых противников, пылающих тёмно-синими глазами, было таковых по шесть.

– Это же… – один из храмовников заговорил ошеломлённым голосом. Странные ящеры пока не нападали. Я решил воспользоваться моментом.

– Роши…

– Ездовые Эмуши, – тут же заговорил он, поняв, что я хочу у него спросить. – Появляются, только когда часть замков на темнице Эмуши сломана. Очень быстры. Умеют мгновенно перемещаться на короткие расстояния. Если недостаточно освещены, то являются неуязвимыми. Во времена первых войн с эмушитами их били огненными атаками, комбинируя их с чем-то.

Неуязвимость я проверил сразу же, бросив водную стрелу. Она просто прошла сквозь непонятный затемнённый силуэт, у которого отчётливо было видно только тёмно-синие холодные глаза охотника и убийцы. Осветить, говоришь?..

Светляки довольно просты. И я легко мог их создавать усилием воли. С моих рук буквально сорвались десятки этих мерцающих ровным белым светом шариков, которые полетели к ездовому. Было ощущение, что тварь буквально не хотела проявляться в реальном мире, но чем больше вокруг было света, тем сложней ей было держаться. Наконец, проступили очертания. Враг буквально замер, давая себя рассмотреть и пока что не нападая. И да. Когда количество светляков вокруг него достигло сотни, он полностью проявился. Ящер с чётким, хотя и необычным рисунком чешуи. Матово-чёрной кожей, которая совершенно не блестела, но была довольно отчётливо видна в ярчайшем свете, от которого слепило глаза. Из-за скопившегося вокруг него облака светляков, ездовой казался окружённым волшебной аурой. Пожалуй, он бы сошёл за посланца какого-нибудь светлого бога… Если бы не уродливая морда и внешний неприглядный вид. На пробу я собрал и бросил ещё одну стрелу. Она бессильно расплескалась по чешуе капельками. А затем… А затем ящер попросту стал на миг вновь размытым, словно бы выпустил из себя тень, и исчез, появившись уже перед моим другим телом на границе области, которую контролировал Шак’чи. Видно было, что перемещение из столь освещённой области далось ему с трудом, но, видимо, не слишком серьёзным.

– Почему они не нападают?.. – спросил я Роши.

– Не знаю. Ездовые появлялись всего однажды. И было это задолго до моего рождения. Я ничего не знаю про них, Тиглат! И я не смогу подчинить своей воле ездового. Тут без шансов, – я покосился на Роши одним из своих глаз. Когда двойники находятся настолько близко друг к другу, меньше трёх метров, то мы улавливаем мысли друг друга и подсознательно можем кооперироваться. Если же соединить наши ментальные щупы, то связь становится качественно куда более явной. Фактически, я ощущал себя сразу в двух телах двумя сознаниями, которые думали вроде бы и отдельно, но об одном и том же, да ещё и могли обмениваться мыслями. Роши… Он скрывал тщательно засунутый куда поглубже страх. Но помимо страха, я уверен, была и решимость. Он не знал, насколько опасны ездовые Эмуши… Или наоборот – знал. Но был готов бороться до самого конца, каким бы ни оказался этот конец. До этого тени лишь изматывали нас. Вероятно, теперь будет основной удар. И только боги знают, переживём ли мы его.

Внезапно ящеры, которые медленно кружили вокруг нас до этого, остановились. Один из них подошёл к самой границе контролируемой Шак’чи области. Кажется, плевать это существо хотело, что его лапы буквально облепила осевшая на землю взвесь моего Облака Отчаяния. Не того уровня повреждение. Да и ради справедливости стоит заметить, что субстанция Облака уже успела частично «дезактивироваться». Капельки уже изжили себя и по большей части растворялись в воздухе, когда псевдоматерия, из которой они состояли, теряла стабильность. «Рабочая масса» – это сейчас от силы четверть.

Медленно-медленно ездовой поднял свою лапу и шагнул на область, которую контролировал Шак’чи. Огненно-красные прожилки в земле стали пылать ярче. Мелкие листья и ветки, которые оказались рядом, вспыхнули. Впрочем, небольшие язычки пламени, затанцевавшие на них, легко перебивались яростным свечением жилок силы, которые постепенно приобретали всё более светлый оттенок. Если обезьян распалится, то огонь станет и вовсе снежно-белым. Температуру, которую приобретает такое пламя, я даже не берусь оценить. Могу сказать, что там тысячи градусов. Но не более того. Впрочем, ни жгущиеся жилы Шак’чи, ни затанцевавшие огненные язычки не могли остановить ездового. Более того, от него по месту, в которое он ступил, стала расползаться тень, в которую, словно в ничто, провалились горящие веточки и листики, стрельнувшие напоследок несколькими искрами. Ещё шаг… Словно бесформенная клякса-пуповина из тёмной области за ящером ползла и его тень, по которой он ступал. Ещё шаг…

Вокруг тёмной фигуры, очертания которой из-за абсолютной недостаточности имеющегося света определить точно было нельзя, воздух буквально дрожал от яростного жара, идущего из-под земли. То и дело где-то вокруг ездового спонтанно возникали красные огоньки, которые быстро исчезали, чтобы игривыми язычками лизнуть то или иное место вновь. Шак’чи старался изо всех сил. Получалось откровенно плохо. Я уже приготовился атаковать, как и наказывал Роши, комбинированной огненной стрелой и копьём Мардука, когда эта тварь… заговорила.

– Чародеи Тысячи. И её гвардейцы, – последнее слово было совсем чуждым для Бхопаларского Царства. Оно было из далёких северных диалектов Похалая и Полая, в Бхопаларе хоть и применялось, но крайне редко. К ездовому выступил Роши.

– Слуга Чёрного, – степенно кивнул храмовник. Я видел, что сатьяну не просто: он пытался скрыть внутреннюю дрожь. Но держался прекрасно.

– О да. Я служу ему. А вы… Вы не служите. Отчего так? – надо отметить, что ящер не открывал пасти для разговора. Казалось, что звуки какими-то странными вибрациями формируются где-то в его горле, а то и в глубине тела. Но это было однозначно не ментальное воздействие. Он именно что говорил. И сейчас в его гортанном глубоком слегка вибрирующем голосе слышалась нотка ехидства.

– Не понимаю, почему это должно быть не так, – сжал зубы Роши.

– А разве не моего господина вы ставили в своём первом Храме? Разве не правнуки моего хозяина помогали становлению Тысячи?.. – словно бы насмехаясь спрашивал ящер, мерцая синими глазами.