На следующий день мы добрались до Джайи. Используя реку в качестве ориентира, двинулись дальше уже в западном направлении, благо наги старались не пересекать границы с Похалаем, а она проходила как раз по реке. Правда, это не значило, что мы должны были просто нагло идти вдоль берега. Тогда наги нас точно заметили бы. Вряд ли им в первую очередь пришла бы в головы мысль вроде “Это злобные наёмники драгоглазых, они идут, чтобы убить Ссайршейса!”, однако лучше бы, чтобы им по поводу нас вообще никаких мыслей в голову не приходило. Поэтому мы шли в километрах десяти от берега. Несколько пеших человек и пара лошадей. Вряд ли наш отряд представлял для кого-то интерес.
Прошло около четырнадцати дней с момента сражения с гончими. Я полностью восстановился, мог открывать порталы довольно часто. Мы наконец добрались до условного места встречи с Роши и его одержимыми, которых оказалось ровно шестеро, включая будущий сосуд для огненной обезьяны. Наши сатьяны и аколиты по приказу Абтармахана отправились готовить молодого воина-раба к принятию поселенца. Я был только рад. Последнее время обстановка в отряде радовала меня своей абсолютной нездоровостью. Абтармахан был молчалив и о чём-то думал, явно прикидывая про себя какие-то варианты развития событий. Храмовики же постоянно источали раздражение в мою сторону. Вернувшийся ментальный щуп шнырял в окружающем пространстве и помогал ощутить враждебность особенно остро.
Они даже пытались сделать пару пакостей втихую. Так, чтобы не вызвать прямого вмешательства Абтармахана. К счастью, появившееся предвидение неожиданно помогло мне в этой ситуации. Тот аколит, который посчитал удачной идеей подсунуть мне в кашу червя, получил проклятие растущей боли. Оно всегда у меня плохо получалось, но тут я расстарался. Разумеется, я снимал его время от времени, чтобы парень мог ходить и выполнять свои обязанности, но потом снова накладывал. Заодно и тренировка вышла, хотя одно успешное наложение из четырёх-пяти — это отвратительный результат. Духов этих идиотов, которые пытались мне подгадить по науськиванию своих хозяев, неожиданно, припугнул Шак’чи. Огненная обезьяна повадился иногда шутить надо мной, но буквально выбесился, когда кто-то попробовал влезть на его территорию.
Я мог бы пожаловаться тому же Абтармахану. Но быть в роли маленького мальчика, который бежит жаловаться на плохих ребятишек, которые его задирают, мне не хотелось. Тем более что это были аколиты. Сатьяны себе такого не позволяли. Насколько я понимаю, у молодого поколения такие “шутки” считались в порядке вещей, но только над сверстниками или слабыми. Тот же Абтармахан, будучи молодым, по его же собственным словам, считал нормальным поиздеваться над более слабым. Этакая стая зверёнышей, которые по-своему грызут друг другу глотки. Ничего нового — у людей почти везде так. Ну а меня эти трое решились таки прощупать: а где предел дозволенного? Один даже попробовал подойти к Абхилаше. Очень зря. Я не хотел устраивать разборок, в конце концов, у нас было дело. Оно первостепенно, а личные чувства должны остаться на момент, когда мы выполним задание. Но кое-кто этого, видимо не понимал. И больше всего меня бесило, что этими “кое-кем” были три малолетних уродца, которым хорошо если лет тридцать исполниться успело. И это я не говорю про ещё один момент. Я так или иначе начал постигать магию в Шумере. И закончил там же. Сначала — как раб, а потом — как ученик Халая Джи Беш и полноценный маг Гильдии. А в Шумере, несмотря ни на что, имелась одна особенность у магов. Культ силы. Как и во многих других странах, кстати. У нас уважали сильных. Каким бы искусным ни был алхимик и каких бы вершин ни достиг артефактор, тупой боевик, который может хорошенько вломить на дуэли, ценился не меньше. Практически все, кто достиг звания магистра, и все без исключения, кто достиг звания архимага, умели сражаться. И чаще всего умели хорошо. И теперь трое слабосилков смеют так вести себя со мной! Пусть и исподтишка. Кстати, как я понял по разговорам, они вообще не видели во время боя с гончими остального сражения. Их занимали конкретно те, которые напали на них, так что что там происходило на остальном поле боя, они даже и не знали. Эти гении даже не были в курсе, сколько врагов у нас было всего!
Незадолго до того, как мы добрались до точки встречи с Роши, я подошёл к Адаалат-ка-Джаду.
— Абтармахан, я тут заметил, — громко начал я, — что у нас никуда не годные спутники.
— Я рад, что ты понял это спустя две недели, — буркнул он. Разумеется, брахман не мог не видеть, что происходит между его подчинёнными, но не вмешивался. Ему, кажется, было почти плевать. — Чего ты хочешь? Что-то приличное ты из них за короткий срок не сделаешь.
— Ну почему же, — хмыкнул я, глядя на то белеющих, то краснеющих храмовиков. — Их можно серьёзно усилить, если знать как.
— Мы спешим, у них нет времени осваивать ничего нового. И тренироваться в оттачивании старого у них времени тоже нет.
— Зато у них есть время лучше узнать свои силы и возможности. Думаю, правильная оценка себя в бою им сильно поможет в будущем.
— Вот как? — он отстранённо усмехнулся.
— Ка-Джаду, почему мы должны слушать оскорбления от этого чужака?! — возмутился один из сатьянов. — И почему ты потакаешь ему, когда он ведёт столь наглые речи?!
— Ты потакаешь ему на протяжении всего нашего пути, Огненная Кобра, — мрачно заметил второй. — Как это понимать?
— Знаешь что, — хмуро заметил Абтармахан. — Им и вправду не помешает трезвая самооценка. Значит, так! Вы все, — он обвёл их взглядом, — против него, — кивок в мою сторону. — Будет тренировка. Заодно узнаете, кто и что может. Ах да, Тиглат, я запрещаю тебе телепортироваться во время боя.
— Принято, — усмехнулся я, разминая кулаки.
— Ты хочешь, чтобы мы проучили этого мальчишку? — не понял один из сатьянов. Он был крепко сложен, но в волосах и бороде уже присутствовала седина. Лет шестьдесят ему, наверное. — Достаточно было бы одного меня.
— Нет, Рафу, — спокойно ответил Абтармахан. — Я хочу, чтобы он проучил вас и поставил на место. На подготовку всем даю пять минут. Идите вон туда и начинайте, — махнул он рукой в сторону берега небольшой речушки, текущей здесь. Храмовики, кажется, были ошеломлены таким к себе отношением. А ещё — порядком выбешены. Но Абтармахана они, кажется, уже вконец доконали.
Я был готов к бою сразу: просто стал спиной к воде, лицом к предполагаемым противникам. Они же начали медитировать, что-то там сыпать в воздухе, поджигать благовония. Помнится, перед боем с гончими было что-то похожее.
Вот один из аколитов начал меняться. Его щёки раздулись, глаза выпучились. Он слегка присел, зрачки стали больше похожи на горизонтальные линии. Кажется, у него был спутником дух какой-то жабы. Это так называемая усиленная одержимость, когда тело слегка трансформируется под вселенца. Довольно неплохие навыки, кстати, но, конечно, ни о чём в сравнении с даже теми же сатьянами.
Другие также не сидели без дела. Один из аколитов надел перчатку с когтями, которые слегка вытянулись. Перчатка видоизменилась, покрылась шерстью и срослась с рукой, слегка увеличив её в размерах. Его глаза слабо засветились, поза стала более прижимистой и звериной. Ещё один вообще достал копьё и вошёл в состояние обычной одержимости. Его спутник — призрак какого-то воина?