Клара ничего не сказала, потому что не могла говорить. У нее было ощущение, будто ей в горло вставили резиновый шарик и медленно его накачивают. Шарик раздувается – дышать становится все труднее. Но если он вдруг лопнет – она умрет.
Гроэр потянул ее за руку и почти насильно заставил сесть рядом с ним на диван. При этом непроизвольно принял позу Гроссе, любившего откидываться назад и упираться затылком о мягкую спинку дивана.
- Знаешь, какой представляется мне настоящая жизнь, – мечтательно заговорил он, глядя прямо перед собой. – Как океан. Я любил наблюдать его со своей скалы. Океан всегда в движении. В нем заключена неимоверная сила. Он свободен, раскован и могуч. Он и притягивает и отпугивает. Жизнь – тоже движение, без конца и начала. Я никогда не купался в океане и никогда не жил среди людей. Океан и люди! И то, и другое я жаждал познать. В книгах часто попадается слово "счастье". А я все никак не мог понять, что это за чтука такая.
Он задумался, ероша длинные темно-русые волосы, потом резким гроссовским движением откинул их назад и заговорил снова:
- Кажется, я наконец понял, в чем оно заключается. Для счастья нужно первое – любимая женщина. Женщина у меня уже есть. Это ты, Клара. Второе – любимое дело. И третье... подожди, что же еще?.. Ну конечно! Богатство!
Он повернулся к ней:
- Скажи, у нас есть эти... как их... деньги? Джимми говорил, что Учитель известный врач и что у него очень много денег. А еще Джимми объяснял мне, что без денег человек в вашем обществе ничто. Пустое место. Его презирают, об него вытирают ноги. Это верно?
Клара смогла только молча кивнуть и судорожно глотнула: шарик, застрявший в горле, причинял физическую боль.
- Ну а любимым делом для меня будет, конечно, медицина, – вслух размышлял Гроэр. – Перекраивать живую трепещущую плоть в поисках истины – это так увлекательно! Я никогда не держал в руках скальпель, но знаю, что стоит мне взмахнуть им. Вот так! – Он в точности воспроизвел характерное движение Гроссе над операционным столом. – И рука моя сотворит чудо. Я чувствую в себе такую уверенность, будто проделал уже десятки, сотни операций... Это так удивительно, так странно... О чем же я говорил? Ах, да! О любимом деле. Медицина должна принести мне... Славу! И еще... – Он вслушивался в себя с нетерпеливым возбуждением, черпая из неведомых источников новые волнующие понятия. – И еще – бессмертие. Да, да! Я наконец нашел нужные слова: слава и бессмертие – вот ради чего стоит жить на свете! – выпалил Гроэр.
- Бедный Эрих. Кажется ты все же сумел обессмерить себя, – пробормотала Клара, в отчаянии глядя на чистое юное создание, которое впрочем уже не казалось ей ни чистым, ни юным.
- Как, по-твоему, для чего человек приходит в этот мир? – Гроэр смотрел на нее почти покровительственно.
- Для чего?... – Клара ненадолго задумалась. – Чтобы любить. Любовь – единственное, ради чего стоит жить.
- Нет! – резко возразил он. – Не единственное. Любить умеют и животные. Я говорю о Человеке в высшем его проявлении. Смысл жизни в самореализации. – Его глаза неестественно заблестели.
Поначалу Клара не увидела ничего настораживающего в желании Гроэра пофилософствовать. Книги, слишком долгое уединение, уйма свободного времени для размышлений вполне могли способствовать раннему формированию своеобразной жизненной позиции в этом юном, неискушенном мозгу. Она все еще склонна была расценивать его как самостоятельную личность, наделенную индивидуальностью.
- И как же ты намерен себя реализовать? – на всякий случай решила уточнить Клара.
- Я..? – Он замешкался лишь на мгновение, после чего изрек: – Я намерен посвятить себя спасению человечества! – И испуганно умолк, вслушиваясь в отзвуки собственного голоса.
Молчал он довольно долго, устремив отсутствующий взгляд в пустоту – так молчит телеграф в ожидании вмешательства извне.
Неведомый контакт возобновился – на чистой ленте девственного сознания проступили следующие символы:
- Человечество в опасности.Оно задыхается в сонме человекоподобных лжелюдей. Планета нуждается в чистке, как огород в прополке. Ей нужно помочь выйти на путь высшей духовности...
- Высоко воспарил, – усмехнулась Клара, не веря собственным ушам. – Решил стать планетарным садовником? А как же медицина, без которой ты вроде бы уже не можешь жить?