Лицо Брауна перекосила болезненная гримаса.

- Что такое? – В тоне Гроссе беспокойство, участие.

- Извела проклятая. Сил моих нет.

- Потерпи еще чуток. Я сам сделаю тебе операцию. Выкарабкаешься.

- Хотелось бы верить. Ты действительно будешь меня оперировать? – В голосе больного появился проблеск надежды.

- Это мой долг. Ведь мы же друзья. – Гроссе похлопал его по рыхлой безвольной руке. – Кстати, как ты набрел на нашу контору? – как бы между прочим поинтересовался он.

- Меня привез туда мой домашний врач. Ты его знаешь.

- По чьей рекомендации?

- Одного моего старого приятеля. Мы учились вместе в колледже, потом в университете и были очень близки. Его избавили здесь от рака после того, как врачи признали его болезнь запущенной и неизлечимой.

- Кто такой? Не мой ли пациент? Я иногда тут оперирую.

- Извини. Не могу назвать его имени. Он подписал какой-то контракт о соблюдении тайны.

- Тогда почему же он нарушил этот контракт?

- Не смог остаться равнодушным, видя как я страдаю. Поистине благородный, отзывчивый человек. Но он взял с меня слово, что ни одна живая душа не узнает об этом.

- А что же меня ты уже и живой душой не считаешь?

Браун озадаченно посмотрел на Гроссе.

- Во-первых, я не назвал его имени. Во-вторых, ты ведь их сотрудник. И потом... ты же свой человек.

- У своих тоже есть языки, и порой длиннющие... Ну а Долли? Как она к этому отнеслась?

- Она не в курсе! Разве можно женщинам доверять серьезные тайны.

- Отлично.

- Отлично что?