— В этом теле, — ее палец прошелся по вене на обратной стороне запястья, — я очень уязвима.
— Не бойся, — я поймал ее руку и спрятал в свои ладони, — пока я с тобой, тебя никто не тронет.
На ее лице заиграла усмешка.
— Никогда не думала, что ты будешь защищать меня, маленький человек.
Я крепко сжал ее ладонь, которая становилась все теплее.
— Сейчас ты еще меньше меня Алма, так что не зазнавайся.
Она только улыбнулась, ничего не ответив.
А меня ждала мучительная ночь рядом с ней, во время которой я не сомкнул глазу, боясь, что она вот-то исчезнет с соседнего покрывала, или снова превратиться в чудовища. Ей богу, до рассвета я наблюдал за ней. За каждой прядью, за каждым изгибом тела, дыханием, дрожанием ресниц. Только под утро она съежилась, и мне пришлось накрыть ее еще одним одеялом. А пока я это делал, осторожно коснулся губами ее щеки.
Я отомстил.
9. Мой мир — твой мир
Утром, не совершая привычный облет, Алма встала (я к этому времени уже успел подогреть остатки мяса и натушить овощей).
— А человеком еда кажется вкуснее. Я уже и забыла, — заявила она, опустошая тарелку.
Я чувствовал себя ужасно из-за бессонной ночи. Как только я засыпал, мне снились кошмары, от которых я просыпался в холодном поту и судорожно искал в свете костра Алму.
Вот она, — убеждался я, глядя напротив себя, — спит.
Затем мы оделись, ну, точнее я, потому что у нее почти ничего не было кроме той полупрозрачной накидки.
— Почему я не могу идти в ней? — возмущалась она, натягивая мою рубаху, которая была ей немного велика.
— Потому что, — мой нож упал в маленькую кожаную сумку (на случай если Грегори меня взбесит), — голыми люди по улице не ходят, если ты замечала за свою тысячу лет.
— Так я и не голая.
— Ага, но все видно. Короче, спросишь у Ханны про женскую моду, я в этом не разбираюсь. Просто прикройся пока этим и все.
Обижено надув губы, Алма закуталась еще сильнее, и, выходя, сказала: