Теперь я понял, почему тот человек в нее влюбился. Удержаться перед ней было сложно, и на мгновение мне захотелось, чтобы она снова стала чудищем.

— Если тебе комфортнее в теле прежней Алмы, я не против.

Она покачала головой.

— Ну уж нет, хотел такую — получай. И вообще, в этой коже мне холодно, может, согреешь?

Как-то мне попалась одна книжка с похожим сюжетом, который происходит сейчас, только я уж слишком раскраснелся, пока ее читал, и дабы Алма ее не увидела случайно — сжег.

Ее способность связывать слова была хороша, но не совершенна. Не будь я Рэном, понял бы ее чуть-чуть иначе.

— Хорошо, — голос предательски дрогнул.

Я достал из своих вещей теплую накидку, и, подойдя, накину ей на белые, хрупкие плечи. Нечаянно я коснулся ее руки, когда помогал надевать, и меня, честное слово, будто обожгло огнем. Только было не больно.

Затем, я усадил ее у огня, и на всякий случай, сел подальше.

— Теперь тебе должно быть теплее.

Она все еще не смотрела на меня, увлеченно рассматривая языки пламени, которые отражались в ее зрачках.

— И правда, теплее. Может, сядешь рядом? Такое ощущение, что ты меня боишься.

О, дорогая, все как раз наоборот.

Итак, я ее послушал и сел рядом.

Она переминала свои руки, смотря на колени, пока не сказала:

— Я пойду с тобой на праздник. Только… мне не в чем. Люди ведь как-то специально одеваются, да?

— Ханна сказала, что позаботится об этом, если ты согласишься. Завтра с утра пойдем к ней. А, разве ты раньше не была на человеческих праздниках?

— Меня никто не приглашал, — подул ветер, и прядь ее волос коснулась моей шеи, — а одной идти я не решалась.

— Боишься людей?

Еще бы. Я бы, после ее бывшего возлюбленного, вообще больше никогда не стремился к людям.