— Именно так! — согласилась я. И, к своему собственному изумлению, была рада сделать ноги от Бродячих. Они меня пугали. А Суворов… уж как-нибудь справлюсь с ним!

Я боялась признаться себе, что меня совсем не пугала перспектива стать разменной монетой. Я не видела в этом своего приговора — скорее наоборот. Была уверена, что смогла бы как-нибудь договориться с этим серым упрямцем, не желающим ничего видеть перед своим носом.

Мне было жутко интересно, прямо таки до зуда, с какой целью он меня ищет. Чего он хочет: мстить или любить? Считает ли он себя облапошенным до сих пор? Или его тянет ко мне, равно, как и меня к нему?

Все это время я старалась не думать о нем, забыть. Для меня стало привычкой закрывая глаза прогонять все непрошенные мысли из головы, а воспоминания из сердца. Оно ныло, стонало, но я молча глушила его.

Иногда я думала, что он украл «меня» со свадьбы не из-за желания испортить праздник, а потому, что наконец-то все понял. И текст на билборде выглядел для меня обещающим…

Но что, если это только приманка в логово волка?

Я вспомнила нашу последнюю встречу и встряхнула головой, прогоняя неприятные воспоминания, словно стряхивая с себя все те грязные обвинения, что он на меня сыпал…

— Твоя жизнь — как хочешь, так и делай! — Нина сердито скрестила руки на груди. — Отойди, мне надо выпить! А то вот так встанешь на защиту родни, а они как всегда…

Она махнула рукой, поджала губы и одним рывком открыла дверь. Вышла из комнаты так, будто бы за ней гнались призраки, а я смотрела ей в след, ощущая тяжесть в груди. Да, это было мое решение, но я не видела другие выходы, кроме как привязать себя к клану. И даже если и Суворов задумал месть, я верила, что смогла бы найти путь к спасению. А вот останься я в клане Бродячих — не уверена.

Я так и не определилась, льстит ли мне такая баснословная сумма, на которую разорится Стас. Глупая улыбка появлялась на губах, когда я изредка позволяла себе помечтать, что альфа волков ищет меня по велению сердца, а не трезвого рассудка.

Но ни о каких улыбках не могло быть и речи на следующий день, когда Жук опять вызвал меня к себе.

— Садись, — стоило мне переступить порог, заявил он мне.

Качающийся стул выдержал мой небольшой вес, и я вопросительно посмотрела на мужчину. Сегодня он сидел за столом, можно сказать — даже приоделся, словно совсем недавно вернулся из города с встречи. Словом, обычного растянутого тряпья, что он носил постоянно, на нем не было.

— Не рухнешь? Надобно заменить, эт да! — он поговорил сам с собой — от меня даже не требовалось ответов, а потом перешел к делу: — Я по поводу сделки… Помозговал тут чуток, есть у меня к тебе предложение одно…

Я невольно обернулась назад, надеясь, что тетка стоит где-нибудь в углу и даст подсказку. Но Нины не было. Она вообще со вчерашнего вечера явно избегала меня, ходя мрачнее тучи. Ей не нравился мой выбор, но я не могла с этим ничего поделать.

Жалко! Мне бы сейчас пригодился бы ее совет, или хотя бы поддержка! Сидеть в кабинете наедине с Жуком было крайне неуютно.

— Твой альфик, мой друг закадычный, — сказал он, и после этого я смотрела на него все глаза. — Нужно мне, чтобы ты когда к нему в домик перебралась под крылышко, передала мне кое-что. Сущую безделушку, не переживай! Так, с брелка снимешь амулет и в карман. А потом в оговорено место захоронишь — мои ребятки и подберут!

Стул подо мной ходил ходуном. Или это тряслись мои ноги?

Он предлагал мне своровать у Суворова! Тоже мне, друг закадычный!

— И что это? — нет, я не собиралась соглашаться! Но мне хотелось узнать, что же вызывало такой горячий интерес Бродячего.