— Хорошо, — кивнул Две Мишени. — Распорядитесь пропустить моих ребят, гражданин комиссар. Я вижу, что успеха ваши атаки на Аничков мост не возымели?..

— Сразу видно профессиональную косточку, — буркнул Яков, поправляя круглые свои очки, отнюдь в оном не нуждавшиеся. — Вы правы, полковник. Там засели кадеты… — он вдруг остановился, замигал. — Погодите. А, так вот в чём дело!.. Простите, третью ночь почти не сплю, не сразу сообразил…

— Ваша проницательность нам льстит, — улыбнулся Аристов. Ох, как же хорошо Федор знал эту его улыбку!.. И как бы не хотел он оказаться тем, кому она предназначена. — Вы совершенно правы. Нам предстоит распропагандировать роту Александровского корпуса, что откроет вашему полку, гражданин комиссар, прямую дорогу прямо к Зимнему дворцу. Если я не ошибаюсь, именно там ведь штаб инсургентов, отказывающихся подчиниться законному правительству, избранному Временным Собранием?

— Насчёт законного правительства это ещё бабушка надвое сказала, — скривился гражданин комиссар.

— Простите, не совсем вас понимаю, — вежливо сказал Две Мишени.

— У нас есть Петросовет. Совет питерских рабочих и солдатских депутатов! — подбоченился комиссар. — Выразитель воли трудового народа!

— Ничуть не спорю, — Две Мишени примирительно поднял руки. — Однако сейчас у нас, гражданин комиссар, есть отличный шанс открыть вашим революционным бойцам дорогу вглубь вражеской обороны. Согласитесь, досадно было б его упустить. К тому же на подходе части германских добровольцев. Поздним утром они начнут прибывать на вокзалы. Хорошо бы нам справиться допрежь них.

— По германскому вопросу да, существуют некоторые расхождения… — протянул Блюмкин. Ему, видать, страстно хотелось поговорить «за текущий момент», несмотря ни на что; невысказанные, не вырвавшиеся на свободу слова точно жгли ему гортань.

— Увы, увы, гражданин комиссар, вынужден просить вас разрешить-таки нам приступить к выполнению задания гражданина военного министра, — Две Мишени вновь любезно улыбнулся.

— Да, да, выполняйте, разумеется, — пожал плечами Блюмкин.

Полковник слегка склонил голову, сделал шаг — и вдруг обернулся, словно что-то внезапно вспомнив.

— А этот ваш Петросовет… где и как можно узнать побольше?..

— О! О! — просиял Яков. — Сейчас! Сейчас! Наши листовки!.. Берите, гражданин полковник! Берите больше, у нас много!

Рысью поскакал, смешно вскидывая коленки, ко груде ящиков возле баррикады, мигом вернулся с пачкой серых листов в руке — все измяты, словно корова жевала.

— Читайте! Тут слово правды! Поднимается рабочий народ!.. — аж захлебываясь от восторга, зачастил он, но Две Мишени сбить себя не дал. Вежливо поклонился, сунул листовки державшемуся рядом Федору, кивнул — Раздайте, гражданин кадет.

Меж тем комиссар Яков и в самом деле начал распоряжаться: рыкнул мотором броневик, напружился, окутываясь сизым дымом, потащил в сторону тяжело нагруженную мешками телегу, открывая проход.

— Пр-рошу! Путь свободен! Только учтите, гражданин полковник, оттуда стреляют, и притом очень метко!

— Ещё бы они не стреляли, я сам их учил, — пожал плечами Аристов. — А теперь нужно добиться, чтобы они стреляли во врагов трудового народа, а не в него самого!

— Правильно! Правильно! Исключительно, верно, сказано! — комиссар аж подпрыгивал от возбуждения.

— Пожелайте нам удачи, Яков.