Лопасти гонят потоки воздуха, и стоит немалых усилий удержаться на ногах.

Стволы пулемётов ещё крутятся, но уже не изрыгают смертоносный свинец. Однако проверять меткость стрелка я не намерен. Просто стою и жду, когда из вертушки высадятся спецназовцы — я вижу их на краю люка, готовых к захвату.

Что же я за важная птица? Или последний выполненный заказ оказался с сюрпризом? Вообще-то, иного объяснения я не вижу.

Спецназовцы спрыгивают на тротуар и бегут ко мне, держа на прицеле. Я поднимаю руки. Меня колотит. Никто не пошёл бы на такую операцию, кроме разведки или службы безопасности — значит, охотились на меня именно они. Но я никогда не имел дела с государственными структурами. Боже упаси что-нибудь у них украсть — себе дороже! Неужели я случайно влез в их дела? Но ничто не наводило на мысль, будто информация, которую я передал сегодня курьеру, принадлежала разведке или безопасникам. Вот только кого это волнует? Даже если посадят не навсегда, путь в Киберград мне отныне точно заказан. От отчаяния хочется плакать.

Спецназовцы кладут меня мордой в асфальт, сковывают руки за спиной и тащат к притормозившему у обочины минивэну — кажется, тому самому, что стоял у конспиративной квартиры.

Меня бросают на пол.

В машине кто-то есть, но я лежу к нему спиной. Холодные сильные пальцы касаются моей шеи и натягивают кожу. Я пытаюсь повернуть голову, чтобы рассмотреть лицо, но под ухо мне впивается короткая игла.

— Не дёргайся! — беззлобно предупреждает низкий мужской голос. — Эта инъекция тебе не повредит.

Я прикидываю, не ответить ли что-нибудь, но мозги начинают плыть — на удивление быстро. Что это за смесь? Какой-то специальный состав, которым пользуются спецслужбы? Я постепенно проваливаюсь в темноту. Это немного похоже на вход в виртуальность, но гораздо приятней.

В себя я прихожу в маленькой комнатке. С удивлением обнаруживаю, что не сижу привязанным к стулу, и рот мой не заклеен пластырем. Орудий пытки тоже, вроде, поблизости не видать.

Встаю с дивана, прислушиваясь к ощущениям. Голова слегка болит, и во рту небольшая сухость. Могло быть гораздо хуже.

Обвожу взглядом помещение. На стене справа висит знакомая картина — «Гора Фудзи во время захода солнца» или что-то в этом роде. Помнится, японский художник написал целую серию с видами этой достопримечательности. Подхожу, чтобы рассмотреть картину получше. Это не репродукция, а копия. Боже мой, да меня похитили любители искусства! Кому ещё придёт в голову вешать сделанную вручную вещь в комнате для допросов, скажите на милость?

Интересно, где я.

Дверь только одна. Я подхожу и поворачиваю ручку. Конечно, заперто. Возвращаюсь на диван. В комнате нет окна — это смущает. Хотелось бы знать, по крайней мере, день сейчас или вечер. Эта мысль застревает в моём мозгу, и я начинаю психовать — как будто без этого поводов недостаточно!

Замок щелкает, и в комнату заходит мужчина в форме. Ему под пятьдесят, но у него моложавое лицо и подтянутая фигура военного. С ним врач лет тридцати с чемоданчиком в руке. Ага, вот и палачи!

— Господин Орфей, — говорит военный утвердительно, глядя мне в глаза.

Я киваю. Главное, чтоб они не узнали, где я живу. Без адреса им мою настоящую личность не выяснить — уж об этом-то я позаботился. Хотя зачем им это, если я у них в руках?

— Меня зовут полковник Стробов, — представляется военный. — Я недавно звонил вам. Вы были невежливы и бросили трубку.

— Да, — говорю я, — кажется, что-то такое я припоминаю.

— У вас не нашлось времени выслушать моё предложение, — в тоне полконика нет обиды, и это немного успокаивает. Не люблю злопамятных и мстительных людей.