На корабли были посажены аксумские войска. В море флот разделился на две эскадры[231]; одна из них направилась дальше на юг, чтобы совершить высадку на значительном расстоянии от первой. Часть судов потерпела крушение, но остальные благополучно достигли назначенных для высадки пунктов[232]. Хымьяритская надпись употребляет формы двойственного числа говоря о высадке эфиопских войск[233]. «Книга хымьяритов» также знает о двух одновременных десантах аксумитов, причем одним отрядом командовал Калеб, а другим — его полководец Z"WNS (За-Авнас). Впрочем, это может быть искажением имени царя Зу-Нуваса (перестановкой букв).
Цель маневра не совсем ясна, однако успех его был возможен только в том случае, если бы Зу-Нувас не мог рассчитывать на безусловную поддержку князей прибрежных племен. Очевидно, их позиция зависела от того, появятся ли на их территориях аксумские войска или войска Зу-Нуваса. Надпись из Хусн аль-Гураба говорит, что в сражении с «абиссинцами» хымьяритский царь получил поддержку только собственно хымьяритских и архабитских князей[234]. Вожди других племен не поддержали Зу-Нуваса. Арабская традиция также сообщает, что вожди племен отказались ему повиноваться[235]. Судьба Южной Аравии зависела теперь от одного-двух сражений; они должны были или укрепить положение Зу-Нуваса, или показать, что его дело проиграно.
«Книга хымьяритов» и «Мученичество Арефы» рассказывают о битве, которая разыгралась на берегу моря. В ней хымьяриты сражались верхом на конях, а эфиопы в пешем строю. Хымьяриты понесли большие потери, были разбиты и бежали. Их царь был убит эфиопским воином, который приволок его тело по мелководью к берегу и отсек голову мечом[236]. Арабские источники содержат смутные отзвуки этой битвы[237].
В результате ее, а возможно, еще одного-двух небольших сражений сопротивление хымьяритов было сломлено; аксумские войска легко заняли Зафар, Награн и другие города. Сумайфа" Ашва" и повстанцы из крепости Мавият не приняли участия в военных действиях: настолько короткой была война. Вся Южная Аравия оказалась под властью Аксума.
Источники описывают победное шествие Элла-Асбехи по завоеванной стране. В Зафар его сопровождал родственник хымьяритского царя. Здесь аксумский царь захватил дворец, гарем и сокровища Зу-Нуваса[238]. Вскоре в столицу прибыл Сумайфа" Ашва", а также, вероятно, и другие эмигранты. Везде эфиопы разрушали языческие храмы и синагоги, восстанавливали и строили заново церкви, возобновляли в них богослужение[239]. Священников не хватало, некоторые из них прибыли с аксумским войском, другие, как мизиец Григентий, были направлены в Хымьяр византийскими церковными властями. Элла-Асбеха весьма заботился о насаждении христианства в стране, где еще вчера господствовали иудеи. Его победная надпись, поставленная в Марибе, носит благочестиво-христианский характер.
Всем бывшим христианам было предложено в течение года вернуться в лоно церкви. В христианство перешел Сумайфа" Ашва", причем его крестным отцом стал сам Элла-Асбеха. Это укрепило на новой основе личную связь между аксумским царем и предводителем южноарабских повстанцев. Местные христиане-эмигранты, возвратившиеся из Эфиопии и других стран, занимали важнейшие посты в традиционных органах власти. Так, сына «святого» Арефы Награнского Элла-Асбеха сделал этнархом, или племенным главой. Сумайфа" Ашва" получил титул царя и занял хымьяритский престол в качестве вассала Элла-Асбехи[240].
Этот последний не слишком увлекался репрессиями. Он понимал, что после кровавого владычества и падения Зу-Нуваса хымьяриты ожидали от новых правителей известной религиозной терпимости, гражданского мира и восстановления торговых связей. Источники рассказывают об убийствах эфиопами хымьяритских иудеев, но эти жестокости совершались не по приказу Элла-Асбехи; знатные хымьяриты жаловались аксумскому царю на убийства и насилия воинов. Чтобы оградить себя от опасности, местные христиане татуировали на руках знак креста. Несмотря на притеснения, иудеи и язычники оставались на территории Южной Аравии; это свидетельствует об известной веротерпимости Элла-Асбехи и его наместников.
Однако, пробыв в Аравии около семи месяцев[241], аксумский царь вернулся на родину, оставив в своих заморских владениях реорганизованную систему управления.
Хымьяр превратился в зависимое от Аксума, но автономное государство. Его главой считался Сумайфа" Ашва" — царь Сабы и Зу-Райдана и пр. и пр. Выше него стоял Элла-Асбеха — царь Аксума, Хымьяра, Сабы, Райдана и пр. и пр. В свой надписи царь Сумайфа" называет Элла-Асбеху «своими господами, нагашами Аксума»[242] («множественное величия»).
Хымьяритскому царю подчинялись местные князья и все коренное население. Наряду с местной была создана эфиопская администрация. Элла-Асбеха поселил в Хымьяре аксумских воинов. Эфиопские военачальники были по крайней мере фактически независимыми от местных властей, может быть, и от самого Сумайфа" Ашва". Более того, они составили при нем особый совет, который, по официальной версии, должен был «защищать царя от врагов»[243]. С решениями этого совета хымьяритский царь должен был считаться. Возможно, председателем совета эфиопских военачальников был специальный представитель аксумского царя, может быть, Арйат арабских источников.
Таким образом, в результате похода 525 г. в Южной Аравии установилось своеобразное «двойное управление». Наряду с хымьяритским царем и князьями-кайлями существовала администрация эфиопских военных поселений, или колоний, подчинявшихся только своим военачальникам. Царская надпись Сумайфа" Ашва" называет их «наместниками нагашей Аксума»[244]. Они обладали большой военной силой и, следовательно, большей реальной властью, чем хымьяритский царь. Поэтому царствование Сумайфа" Ашва" известно только Прокопию Кесарийскому.
Сумайфа" Ашва" царствовал примерно до 535 г. В 531 г., как считают большинство исследователей[245], в Эфиопию к Элла-Асбехе и в Хымьяр к Сумайфа" было отправлено византийское посольство. О нем рассказывает Прокопий Кесарийский, который был прекрасно осведомлен в такого рода делах. Во главе посольства стоял некий Юлиан, «брат стратега Сумма». Император (знаменитый Юстиниан) дал ему два раздельных поручения. Во-первых, добиться, чтобы хымьяриты и зависимые от них арабы-маадеи, а также, разумеется, господствовавшие над ними эфиопы начали военные действия против Персидской державы. Второе поручение было чисто экономического характера: побудить эфиопов захватить в свои руки торговлю китайским шелком, которая велась через порты Цейлона и Южной Индии персами, доставлявшими шелк в пределы Римской империи. Император, по словам Прокопия, не хотел обогащать своих врагов-персов[246].
Первое поручение было вызвано тяжелым военным положением, в котором оказалась тогда Византийская империя. С 529 по 531 г., когда умер шаханшах Кавад, персы нанесли Византии ряд поражений. Их походы следуют один за другим. Подвластные персам арабы-лахмиды появляются в предместьях Антиохии и у границ Египта. Хымьяриты и подвластные им арабы Центральной Аравии (киндиты, маадеи) могли отвлечь лахмидов, ударив по ним с тыла[247]. Мировая Римская империя, частично восстановленная Юстинианом, нуждалась теперь в помощи Аксума, его вассалов и вассалов его вассалов. Однако действенной помощи она так и не получила. Экономическая часть миссии также провалилась. Вот как рассказывает Прокопий Кесарийский о неудаче посольства:
«Эллисфеэй (Элла-Асбеха) и Эсимифей (или Эсимифайос, т. е. Сумайфа" Ашва") обещали исполнить просьбу [императора Юстиниана] и отправили обратно [византийского] посланника, но ни один из них не исполнил договора. [Хымьяритам] представлялось трудным, перейдя пустыню и проделав продолжительный путь, напасть на народ, который был гораздо воинственнее (или боеспособнее) их. Эфиопы не были в состоянии покупать шелк у индов, ибо персидские купцы, населяя смежную с индами землю и приезжая в порты, куда пристают индийские суда, обычно скупали у них все грузы»[248].
Объяснение Прокопия кажется правдоподобным. Оно предполагает, что Элла-Асбеха сделал попытку организовать торговлю шелком. В таком случае его агенты прибыли на Цейлон и в Южную Индию; здесь они помимо прочих традиционных товаров пытались закупить шелк. Способны ли были аксумиты конкурировать с персидскими купцами? Вряд ли. Кроме того, торговля шелком была для последних новым делом, а персы поставили ее образцово и монополизировали. На это, собственно, и указывает Прокопий. Из его рассказа следует, что аксумиты не приобрели даже небольшого количества шелка. Вряд ли это объясняется только тем, что персы их опередили. Скорее всего, аксумиты и не пытались заняться торговлей этим товаром. К тому же основную массу метаксы и шелковых тканей персы получали по караванным путям через Центральную и Среднюю Азию.
У Малалы сохранилось описание другого посольства. Имени посла Малала не называет, но это был Ноннос — сын Авраама. Ноннос, как видно из переписки Фотия, направился сначала к арабам и хымьяритам, затем в Эфиопию, в Аксум[249]. Малала рассказывает о посольстве следующее[250]. Юстиниан послал Элла-Асбехе письмо, в котором предложил ему прекратить торговлю с персами и начать войну с персидским царем Кавадом. И Элла-Асбеха якобы выполнил его предложение. На самом деле никакой войны между Эфиопией и Персией тогда не произошло; в предложении же прекратить торговлю с персами и направить ее по нильскому пути можно видеть искажение сведений о попытке перехватить у персов торговлю китайским шелком. Упоминание имени Кавада заставляет отнести посольство Нонноса к периоду до 531 г. Как и Юлиан, Ноннос имел поручение относительно киндитского царя Кайса (Кайс ибн Саляма ибн аль-Харис). Однако, тогда как Юлиан должен был добиться прощения Кайса в Хымьяре, Ноннос должен был, «если возможно», привести Кайса к императору…[251]. Феофан Византиец пересказывает текст Малалы о посольстве в Аксум, но называет посла Юлианом, а самое посольство относит к 571 г.[252] Последнее — явная ошибка. Что касается имени Юлиан, то оно, вероятно, взято из Прокопия Кесарийского. Если верить Феофану, то Юлиану следовало бы приписать записки посла, использованные Иоанном Малалой и вслед за ним Феофаном. Однако веские аргументы заставляют признать, что автором записок о посольстве был Ноннос.
Очевидно, Феофан и Малала смешивают два византийских посольства в Эфиопию и Аравию — Юлиана и Нонноса. Эта путаница легко объяснима: оба посольства преследовали сходные цели и оба закончились неудачей. В таком случае имя Кавада могло попасть в текст Малалы по ошибке[253].
Вряд ли стоит сомневаться в том, что посольства Юлиана и Нонноса не одно и то же; но столь же несомненно, что они очень близки по времени, буквально следовали одно за другим. Остается неизвестным, ездил ли Ноннос в Эфиопию до 531 г., раньше Юлиана, или позже этого времени; в последнем случае Малала ошибается, относя посольство ко времени, когда шаханшах Кавад был еще жив. Более вероятно, что Ноннос ездил в Эфиопию до 531 г., т. е. между 526 и 530 гг., между восстановлением в Хымьяре аксумского господства и посольством Юлиана. В 532 г. между Византией и Ираном был заключен мир, и необходимость вмешательства эфиопов в византийско-персидскую борьбу значительно ослабела.
Следует отметить настойчивость и бесплодность попыток византийской дипломатии втянуть Аксумское царство и его вассалов в войну с Персией. Эфиопы не прерывали нормальных связей с Ираном, и в свою очередь Персидская держава не выказывала к ним враждебности. Как отмечалось выше, Иран отказал Зу-Нувасу в помощи против Аксума и не толкнул на войну своих вассалов-лахмидов. Зато византийско-аксумские отношения оставляли желать много лучшего, несмотря на официально демонстрируемую дружбу этих двух христианских держав. Византийская дипломатия явно была непрочь оказать давление на Аксум, шантажируя аксумского царя сближением с его ненадежным вассалом. Сначала византийцы попытались установить контакт с Сумайфа" Ашва". По их ходатайству он позволил киндитскому царю Кайсу снова занять престол. Однако между 532 и 535 гг. Сумайфа" был свергнут и заключен в крепость. Хымьяритский престол занял Абреха, простой воин или младший командир эфиопских войск, поселенных в Южной Аравии.
Элла-Асбеха попытался восстановить порядок, но потерпел неудачу. По словам Прокопия, «он послал под предводительством одного из своих родственников войско, состоявшее из 3000 человек, но это войско не захотело возвратиться на родину и вознамерилось остаться в этой прекрасной стране (т. е. в Счастливой Аравии). Оно вступило в сношения с Абрамом (Абрехой) тайно от своего предводителя; в начале битвы умертвило его, присоединилось к неприятельскому войску и поселилось в этой стране. Эллисфеэй (Элла-Асбеха) в великой досаде послал против Абрама другое войско, которое вступило в сражение с войском Абрама, но было разбито и немедленно возвратилось на родину. Теперь страх удерживал эфиопского царя от всяких попыток борьбы с Абрамом»[254].