Такую же позицию она занимает и в начале VII в., в период проповеди Мухаммада. Политическое значение Аксума было еще настолько велико, что и Мухаммад, и его противники неоднократно апеллируют к аксумскому царю, эмигрируют в его владения и просят его поддержки. Сведения об этих событиях сохранила ранняя мусульманская традиция, записанная арабскими историками VIII в. и сохраненная в труде ат-Табари[275]. Она сводится к следующему.

В месяце раджабе пятого года пророчества Мухаммада, т. е. в 615 г., в Эфиопию из Мекки бежала первая группа мусульман во главе с Усманом, племянником пророка, женатым на его дочери Рукайе; в этой группе находилась сама Рукайя и несколько видных мусульман, всего 11 мужчин и 4 женщины; достоверность традиции подтверждается тем, что все эмигранты перечислены по именам с указанием их происхождения и родственных связей. Сам пророк якобы посоветовал им бежать в Эфиопию, «дружественную страну, царь которой никого не угнетает». Источники приводят слова мусульман, вернувшихся впоследствии из Эфиопии: «Мы ходили в землю Абиссинию и жили в ней, как добрые соседи, исповедовали нашу веру и поклонялись Аллаху, не подвергаясь обидам и не слыша ничего, порочащего его». Это говорит о значительной веротерпимости в тогдашнем Аксуме.

Эмиграция затянулась на несколько лет. К первой группе мусульманских беженцев присоединялись новые; некоторые эмигранты прибывали целыми семьями, с женами и детьми, другие пробирались поодиночке. Среди вновь прибывших оказался Джа"фар — сын Абу Талиба, двоюродный брат пророка. Всего в Аксумском царстве собралось не меньше сотни мекканских беженцев, среди них 82 мужчины, а также их дети и жены.

Курейшиты-язычники отправили в Эфиопию посольство с просьбой выдать эмигрантов; источники называют полные имена послов. Очевидно, бежавшие в Эфиопию мусульмане готовились к военным действиям против Мекки подобно тем из них, кто позднее переселился в Медину. Посольство курейшитов окончилось неудачей. Нагаши якобы «покровительствовали тем [из мусульман]; кто прибыл в его страну». Мусульманские эмигранты в Эфиопии поддерживали связь со своими единоверцами в Хиджазе. Следовательно, сношения Аксумского царства с Меккой и Мединой не прерывались. После примирения Мухаммада с курейшитами часть эмигрантов вернулась в Мекку, но другие оставались в Эфиопии еще несколько лет, до посольства Амра ибн Умейи ад-Дамри.

В 6 г. х. (527–528 гг.) Мухаммад направил в Эфиопию официальное посольство во главе с Амром ибн Умейей ад-Дамри. Амр доставил аксумскому царю письмо пророка. Ат-Табари, цитируя историков VIII в., приводит текст этого письма; оно является, несомненно, плодом позднего литературного творчества. Однако самый факт посольства и письма Мухаммада не вызывает сомнений. Посольство Амра преследовало, вероятно, те самые цели, о которых говорит мусульманская традиция: пророк пытался обратить аксумского царя в свою веру, что ему якобы удалось; традиция, сохраненная ат-Табари, приводит письмо аксумского царя к Мухаммаду, написанное в мусульманском духе и содержащее утверждение, что царь действительно принял ислам. Он сообщает также, что посылает к пророку своего сына. Имя этого последнего дается то как , то как , то как  (несомненно, это испорченное переписчиками имя  — Армах). Имеется в виду аксумский царь Армах I, хорошо известный по монетам и «Спискам царей». О нем Ибн Исхак сообщает следующее: когда Армах в сопровождении 60 эфиопов был отправлен своим отцом в Мекку, корабль, на котором они находились, потонул, и все пассажиры погибли. Это якобы случилось в месяце раджаб (октябрь — ноябрь) 630 г. Между тем Армах благополучно и долго царствовал, что видно из многочисленности его монет. Очевидно, сообщение о его путешествии в Мекку не что иное, как благочестивый вымысел; версия о гибели Армаха — компромисс между версией о его хадже в Мекку и сомнениями в существовании этого хаджа.

Кроме того, с Амром в Мекку вернулись 16 мусульман из числа осевших в Эфиопии ранних эмигрантов.

Тот факт, что Мухаммад действительно послал письмо аксумскому царю, подтверждается следующими соображениями: во-первых, традиция, восходящая к сообщениям ряда лиц, точно знает полное имя мусульманского посла; во-вторых, знает она и имя адресата, царя Абиссинии, которого звали  — Элла-Сахам, сын Абгара. Имя Элла-Сахам известно «Спискам царей»; кроме того, царя Сахама упоминают легенды племени сахо[276]. Это имя связано с североэфиопской топонимикой подобно именам других аксумских царей; в южной Тигре есть область Сахама. Имя Абгар неизвестно «Спискам царей» и аксумским монетам; однако  может быть искаженным написанием имени  — Элла-Габазе, известное и «Спискам», где он фигурирует как отец и ближайший предшественник Элла-Сахама, и монетам.

Относительно Элла-Сахама или одного из его преемников мусульманская традиция сохранила чрезвычайно интересное сообщение. В 10-й г.х. (631–632 гг.) Мухаммад сосватал знатную мекканку Умм-Хабибу, дочь Абу Суфйана, за эфиопского нагаши, имя которого источники не называют. Свадьба расстроилась якобы не то из-за денег, не то по другим обстоятельствам[277]. Попытка сватовства вполне правдоподобна, тем более что источники знают как имя невесты, дочери одного из крупнейших деятелей раннего ислама, основателя младшей линии Омейядской династии, так и имя посла, сообщившего нагаши о сватовстве; вообще сватовству пророка традиция уделяет исключительно много внимания, что само по себе служит доказательством его подлинности. Так или иначе, женитьба не состоялась скорее всего по причинам политического характера.

Не только мусульмане, но и их противники бежали в Эфиопию, где рассчитывали найти убежище и «изобилие средств существования». В. В. Бартольд первый обратил внимание на одно сообщение ранней мусульманской традиции, сохраненной Ибн Хишамом и ат-Табари. Один из врагов пророка, Икрим ибн Абу Джахля, после подчинения Мекки мусульманами бежал из города. Он направился к морскому побережью и попытался перебраться в Эфиопию. Конечно, если бы аксумский царь стал горячим последователем ислама, как считает мусульманская традиция, или хотя бы отказался от нейтралитета в междоусобной борьбе мекканцев, Икрим не мог бы рассчитывать на убежище в его владениях. Икрим ибн Абу Джахля якобы рассказывал: «Я хотел отправиться в море, чтобы присоединиться к абиссинцам. Когда я подошел к кораблю, чтобы сесть на него, владелец судна сказал: "Раб божий, не садись на мой корабль, пока ты не признаешь единства божьего и не отречешься от богов, кроме него; я боюсь, что, если ты этого не сделаешь, мы погибнем на корабле…"»[278]. По этому поводу Бартольд замечает: «Возможно, что морское сообщение между Аравией и противоположным берегом Красного моря находилось в руках христиан-абиссинцев»[279]. В этом нет ничего невероятного, хотя владелец судна не обязательно должен был являться эфиопом. Абиссинцем он не назван, а лишь показан монотеистом, скорее всего христианином. Но в VI в. христианство исповедовали, кроме эфиопов, арабы Красноморского побережья, например фарасанцы — прирожденные мореплаватели. К их числу мог принадлежать и владелец судна, к которому обратился Икрим.

Традиция, связанная с началом деятельности Мухаммада, указывает, что мекканские курейшиты вели обширную торговлю в Аксумском царстве. «И была земля Абиссиния (в начале VII в.) местом торговли для курейшитов, торговавших в ней, находя изобилие средств существования, и безопасность, и хорошее место торговли». Интересно также указание на безопасность торговли в пределах Аксумского царства в начале VII в.; это говорит о крепости центральной власти и о ее стремлении поощрять внешнюю и внутреннюю торговлю. Источники содержат и другие любопытные подробности. Мусульмане-беженцы — первая группа в 15 человек — отплыли в Эфиопию из хиджазского порта Шу"айба «на двух торговых судах, которые доставили их в землю Абиссинию за полдинара» (с человека?)[280]. Хотя эти сведения записаны в VIII в., они вполне могут передавать сравнительно недавние воспоминания о начале и середине VII в. Поэты доисламской Аравии Имру-л-Кайс и Лабид упоминают «добрые копья» из Шамхара (побережье к югу от Адулиса); Тарафа вспоминает большие суда из Адулиса; Кусаййир сравнивает груду седел воспеваемого им героя касыды с адулисскими судами, что утром покидают Дахлак (эфиопский остров в одноименном архипелаге). Мекканская легенда говорит, что четыре сына Абд Манафа (рубеж VI–VII вв.) торговали с разными странами, причем старший, Абд Шамс, — с царем Абиссинии. Ал-Балазури сообщает, что в Мекку накануне ислама ввозились золотые монеты: византийские, сасанидские и «хымьяритские»; Конти-Россини склонен видеть в последних аксумские монеты, так как хымьяриты к тому времени прекратили чеканку монет[281]. Однако аксумских денег в Мекке до сих пор не найдено. Еще в IX в. ал-Мас"уди слышал о былом процветании Адулиса и торговых поездках арабов в этот город (см. ниже).

Нам почти ничего не известно о правлении аксумских царей — преемников Элла-Асбехи и предшественников Армаха. Согласно византийским и поздним эфиопским источникам[282], Элла-Асбеха добровольно отрекся от престола в пользу своего сына Атерфотама, или Габра-Маскаля, а сам удалился в отшельничество на «гору Офра» (в пустыню Афар?) или в Абба-Панталевон — к северу от Аксума, где задолго до христианизации Эфиопии существовало древнее святилище. Элла-Сахам, согласно мусульманской традиции, также отстранился от власти; обратившись в ислам, передав престол своему сыну, он якобы написал пророку: «Я послал к тебе сына моего Армаха, и воистину я не царствую сам…»[283]. Характерно, что оба царя — и Калеб, и Элла-Сахам передали власть своим наследникам, стали прозелитами новой религии. Если это не повторение одной и той же легенды, то можно говорить лишь о добровольной передаче власти. Калеб и Элла-Сахам были сильными царями, оставившими долгую память и пользовавшимися огромным уважением за пределами своего государства; таких царей не свергают с престола.

Царь Хымьяра Абреха подчинился преемнику Элла-Асбехи, имя которого можно прочесть как Элла-Узена[284], если это место в надписи не есть название народа «геэзов». Был ли он сыном Элла-Асбехи, остается неизвестным. Прокопий Кесарийский не называет преемника этого царя его сыном; он говорит лишь о «преемнике его власти»[285], что само по себе знаменательно, однако не позволяет сделать определенных выводов. «Списки царей» считают преемником Элла-Асбехи его сына по имени Асфех; этому царю наследовал его брат Арфед, затем еще один брат Амси. Таким образом, последовательно царствовали три брата[286]. Так как Калеба, или Элла-Асбеху, «Списки» трактуют как двух разных лиц, то наследником Калеба назван Габра-Маскаль (Раб Креста) или Квастантынсс (Константин). Эти два имени встречаются во всех версиях «Списков», кроме «С», но в большинстве случаев второе имя приписывают особому правителю, сыну Габра-Маскаля. В Аксуме до сих пор показывают гробницу и дворец Габра-Маскаля. Его считают учредителем ритуала коронации и ряда связанных с ней обрядов, а также строителем церквей.

Нумизматические данные не подтверждают ни одного из этих имен, только Эллу-Узену Марибской надписи можно связать с Усаной II ("Оυσανας), а также Усасом ("Оυσας — сокращенное от "Оυσανας?) аксумских монет, которые принадлежат к тому же типу, что и монеты Калеба. К этому типу относится также монета Незаны. Датировать их можно серединой VI в. К концу VI — началу VII в. относятся монеты Анеэба (или Эбаны), Аламириса, Иоэля, Израэля, Герсема I, Элла-Габаза.

Монет Элла-Сахама не сохранилось. Преемником Армаха I был, возможно, Иатлия, затем Хатаз I. На монетах Армаха I и Хатаза II возрождаются «демагогические формулы»; царь изображен на троне с державными и религиозными атрибутами. Возможно, что это говорит о каких-то переменах в положении царей VII в. по сравнению с предшествующим периодом. Явный упадок монетного дела обнаруживают монеты За-Уэзаны, или Уазены, За-Я"абийо-Мадхена, Армаха II, затем неизвестного царя, Хатаза I, Герсема II и Хатаза II. Их монеты мало художественны, изготовлены из бронзы и серебра, но не золота. Трое или пятеро последних царей царствовали уже в VIII в.; в это время явственно обозначаются следы упадка Аксумского царства. Имена этих царей совершенно неизвестны «Спискам»; здесь перечислены лица, часть которых, возможно, никогда не занимала престола, а другие, может быть, царствовали в период позднего Аксума (VIII–IX вв.). В то же время «Списки царей» (версия «С») знают Элла-Сахеля[287]; монет его не сохранилось, но надпись из Хам датирована его царствованием[288]. К сожалению, в надписи нет даты по какой-либо эре; палеографические приметы позволяют отнести ее ко второй половине VI–VIII вв.

Политические события того времени известны мало» Кое-что сообщает лишь арабская традиция, записанная историками VIII в. и сохраненная ат-Табари. В 10 г. х. (июль — август 630 г., так как месяц указан) Мухаммад получил известие, что эфиопская флотилия напала на порт Шу"айба. Пророк послал на помощь Шу"айбе отряд из 300 мусульман под предводительством Алкамы ибн Муджаззиза ал-Мудлиджи. Согласно Ибн Исхаку, отряд вернулся ни с чем, даже не войдя в соприкосновение с врагом; согласно ал-Вакиди, мусульмане одержали победу, посадив эфиопские суда на мель.

В 20 г. х. (640–641 гг.) халиф Омар был вынужден снова послать Алкаму ибн Муджаззиза против эфиопов, так как «Абиссиния совершала злодейства против мусульман (Аравии)»[289]. С Алкамой на этот раз было 4 корабля и 200 воинов. Но и эта военная экспедиция арабов против аксумитов окончилась неудачей. По мнению Конти-Россини, Красное море оставалось в полной власти эфиопов[290]. В следующем, 21 году х. (641–642 гг.) «йеменцы поднялись из своего Йемена и отправились в Абиссинию для своей защиты», однако неизвестно, был ли их поход победоносным. Во всяком случае, в 31 г. х. (651 г.) «черные» совершили новый набег на Аравию[291].

В последующие годы набеги, вероятно, повторялись. В 702 г. произошло последнее и самое крупное нападение эфиопов на Хиджаз; их флот неожиданно захватил порт Джидду, создав непосредственную угрозу Мекке, религиозному центру халифата. В Мекке царила паника. Абдаллах, сын Амра ибн ал-Асса, убеждал мекканцев покинуть город и преградить дорогу к Каабе нашествию «черных, бесчисленных, как муравьи».

Вероятно, в ответ на этот набег арабский флот захватил и разрушил Адулис. Археологи Сундстрём и Парибени констатировали следы разрушения Адулиса, по их мнению, арабами в VII — начале VIII в. Позднее Адулис отстроился, но уже не мог достичь прежних размеров и процветания. В VIII–IX вв. его население, по археологическим данным, составляли христиане и мусульмане с численным и, вероятно, политическим преобладанием последних. Однако соседний архипелаг Дахлак и, должно быть, окрестности Массауа были заняты арабами, которые продолжали здесь оставаться вплоть до середины XV в. Позднее к ним прибавились новые переселенцы из Аравии.

Массауа у соседних народов называется Баце" (у тиграй) или Баде (у беджа); средневековые арабы называли это место Бади". Сохранилось сообщение, что еще в 634 г. халиф Омар отправил в Баси" (Бади", при палеографической ошибке  вместо  ?) мятежника Абу Михгана. Но это название, возможно, появилось в сообщении позднее, как анахронизм. Во всяком случае, после 702 г. Дахлак был превращен халифами в место политической ссылки.

Около 715 г. поэт ал-Ахйас, написавший сатиру на халифа Сулеймана ибн Абд ал-Малика, был сослан на Дахлак, где оставался до 720 г. Сюда же в 718–719 гг. был сослан Иазид ибн ал-Мухаллиб. Халиф Мансур удалил на Дахлак Абд ал-Джаббара, сына хорасанского наместника (753–775). В это время нет и речи не только о морских набегах эфиопов, но и о торговых плаваниях эфиопских христиан на собственных судах. Очевидно, арабы почти полностью уничтожили весь их флот, новые сведения о котором появляются только в начале XIV в. На стене дворца Омейядов в Кусейр-Амрахе аксумский нагаши изображен в числе четырех сильнейших правителей мира наряду с византийским и китайским императорами и вестготским королем Испании. Эта фреска, выполненная около 705–715 гг., свидетельствует о том, что Аксумское царство еще сохраняло остатки былого могущества[292].