Она прекрасна что те звезды. Не эти искусственные, начарованные глупой магией Ливингстоуна. Как настоящие, сверкающие в вышине, прекрасные, таинственные, обманчиво близкие, но в то же время недоступные. Видит Царица, я не знаток женских нарядов и не разбираюсь в тканях – куда там болотной гадюке Блэк-холла до высокой моды? Однако даже я могу примерно представить, во что эта красота обошлась Леноре. В том, что столь… смелый наряд – её рук дело, я вовсе не сомневался.

Тончайший шёлк окутывал мою леди, точно тёмные воды. В неверном свете Парадного зала он казался почти чёрным, однако же упорно отдавал в синеву.

«Достойный наряд для будущей леди Блэквуд», – промелькнуло в голове. Вот только понять, чья была та мысль – моя или менталистки Кейт, я так и не смог.

Да и не до того, если уж начистоту. Всё моё внимание, все мои мысли заняла Лисандра, прекрасная в своём сверкающем наряде, не скрывающем почти ничего, а напротив, только подчеркивающем её неприличную, неестественную красоту феи из Чащи. И чем дольше я на всё это безобразие глядел, тем сильнее хотелось…

Много чего хотелось. Увести Лисандру прочь, спрятать от всего мира, укутать в асирский хиджаб, чтобы никто не смел пялиться – а на неё пялились, даже Ливингстоун, едва её завидев, запнулся в своей бесконечной речи. Утащить в Блэк-холл, запереть в самой неприступной башне, чтобы никто и никогда…

Да что там, я бы не раздумывая сделал это прямо сейчас. И только мысль о том, что так с женщинами поступают лишь заправские мудаки и неуверенные в себе неудачники, остановила меня, удержала на месте.

Лисандра прекрасна. Она достойна того, чтобы ею любовались и восхищались; чтобы влюблялись и боготворили. И даже если она решит пройтись обнажённой по всей Академии – да хоть по всему Астрэ! – я не стану возражать. Потому что она всё равно будет моей, а трогать моё я никому не позволю.

– О, мой друг, да ты попал, – послышался сбоку тихий и насмешливый голос Кейт. – Впрочем, признаюсь, даже я бы на ней женилась…

– Надеюсь, на ней хотя бы есть белье, – прочистив горло, проворчал я, силясь унять вмиг зачастившее сердце. – Оно же на ней есть? – с трудом заставив себя повернуться к Кейт, испытующе глянул на неё.

– Ты серьёзно думаешь, будто я тебе скажу? – рассмеялась она. Стерва. – Нет уж, страдай, змей. Ну или сам проверь.

Да уж не сомневайся, проверю. Всенепременно. Вот прямо сейчас и…

– Что ж, мои юные друзья, – продолжал разоряться Ливингстоун, не забывая сверкать этой своей сахарной улыбочкой на столь же слащавой морде, – я уверен, вы все с нетерпением ждали дня Вечерней Зари, первого бала в этом учебном году…

– …и донельзя глупой рожи наконец-то втрескавшегося Блэквуда, – пробормотала Кейт, гадко ухмыльнувшись.

– …сегодня тот самый день, когда осень вступает в свои права! Равноденствие – день, когда свет и тьма приходят к согласию…

– То-то Лайтнинг оживился! Решил прийти к согласию с одной прехорошенькой чернокнижницей. А уж какими занимательными способами…

– Бесишь, – раздражённо сообщил я, закатив глаза. – А гадёныша Лайтнинга отравлю за завтраком. Видит Царица, он давно напрашивается.

– На всех желающих даже твоего гадючьего яду не хватит, – заметила Кейт до омерзения радостно. – Кто бы мог подумать, что младшенький братец Дика Фарли такой ухарь? Уже мысленно утешает бедолажку Лили после того, как ты с ней наиграешься…

– В смысле наиграюсь? Что за бред? – возмутился я. – Я уже ремонт в хозяйских покоях делаю!

– …а белобрысому пройдохе Лианна каждые выходные льёт в уши, какие славные детки могли бы получиться у него с кузиной. Истинные Найтстары и всё такое. Теперь он раздумывает, не увести ли у тебя твою звёздочку… правда, не ради «славных деток», а исключительно из вредности. Ну и засранцы эти Гилберты, а?

Не удержавшись, смерил подозрительным взглядом белобрысую парочку: Лэндон, злорадно улыбаясь, склонился к Лили и что-то ей нашёптывал; Лили же посмеивалась, забавно прикрывшись ладошкой.