Книги
Академик Г.А. Николаев. Среди людей живущий
— Нет. Как можно было! — ректор вуза, курируемого ЦК КПСС! Боялся. Если и начинал о вере, то все вроде шуткой. Однажды мы, молодежь, ерничали на тему Бога. Он повернулся к нам с улыбкой: «Ну нас в гимназии такое было. Мы пытали учителя Закона Божия: «Отче, если Господь всемогущ, может он сделать такой камень, что сам поднять не сможет?» А учитель строго отвечает: «Господь может все». Так дед удерживал нас от богохульства — не прямо, а иносказательно... Однажды он предложил мне, как бы играя:
— Сегодня, кажется, Прощеное воскресенье. Зайдем к маме, попросим у нее прощения?
Пришли, я — бух на колени:
— Евгения Владимировна, простите за все, что было!
Старуха этак по голове моей: прощаю, прощаю... А я нутром почувствовал — не понравилось ей, что ерничаю. Но тут Георгий Александрович подошел: «Мамочка, прости за все» — и сказал это серьезно.
— Прощаю, прощаю... — уже по-другому ответила она.
— Сам дед умел прощать многое, — завершает беседу Киселев и с задумчивой улыбкой покачивает головой, словно вспоминая что-то важное.
К заведующему кафедрой «Технология сварки и диагностики», академику РАН Николаю Павловичу Алешину я пришел после ритуала посвящения в студенты и последующего собрания профессоров и преподавателей в Большом зале Дома культуры МГТУ.
Разгоряченный, я вытянулся на стуле в крошечной приемной. Зашел крупный мужчина, знакомый мне в лицо. Мы разговорились, не называя друг друга по имени.
— Вы к Николаю Павловичу?
— Поговорить о Георгии Александровиче.
— Я отвечал за техническое обеспечение создания памятника Георгию Александровичу.
— Того, что скульптор Лев Кербель делал?
— Вы с ним не знакомы? (Отрицательно качаю головой.) Кстати, у него в мастерской стоят два бюста Елисеева. Удивительное портретное сходство, а сверх этого — одухотворенность. Юный, со взглядом, устремленным в небо. А Георгия Александровича Кербель при жизни не видел. Навезли мы ему кучу фотографий: глаза его, уши его, но — и близко не Николаев...
— Символично, что двух ректоров ваял один скульптор. Жесткий администратор вышел в мраморе одухотворенным, а исполненный духа — не похожим на себя...
— Если вы думаете, что Николаев не был жестким человеком, то глубоко ошибаетесь. Я простой доцент, но помню: когда дело касалось существенных интересов коллектива — у-у-у. Железно проводил свою линию, правда, манеры мягкие.
