В одном из последних сообщений УСС давало указание Линднеру и Ру установить “местонахождение Гитлера”, чтобы убить фюрера в ходе точечного бомбового удара. Однако в этом не было необходимости. 22 апреля, узнав, что его приказы о контратаке не выполнены, Гитлер испытал глубочайшее нервное потрясение. Неделю спустя, когда советские войска находились всего в 500 ярдах от бункера фюрера, он застрелился.
В тот же день, когда Гитлер перенес нервный срыв, Линднер и Ру подошли к танковому отряду РККА, вступавшему в Нойкёльн, рассказали, что они агенты советской военной разведки, и были препровождены к некоему капитану Мартову.
Впоследствии Линднер и Ру говорили, что Мартов отказался верить их рассказу и, обнаружив в их вещмешках кодовые книги УСС, угрожал им арестом и расстрелом как вражеским агентам. Когда их наконец передали американской 69-й дивизии у Лейпцига, они заявили, что провели два месяца в советском плену. Это определенно было не так. В сталинской армии только умалишенный не смог бы проверить их признание, что они являются агентами ГРУ, и самое поверхностное расследование установило бы, что Линднер и Ру говорят правду. Весьма вероятнее, что, после того как они назвали переданный Урсулой пароль, их отвезли в штаб-квартиру разведки и подробно допросили обо всех обстоятельствах их миссии, и в первую очередь о системе “Джоан – Элинор”.
Спустя считаные дни после начала советской оккупации Берлина на пороге дома Валли Шмидт в Вартенберге появился офицер Красной армии: вместе они извлекли “Джоан” из ямы, вырытой между сливовым деревом и курятником. С бюрократическим педантизмом офицер предъявил Валли квитанцию за половину революционной системы связи. Центр отправил агенту Соне в Британию зашифрованное послание о том, что передача состоялась.
2 мая 1945 года командир оборонных отрядов Берлина безоговорочно сдался генералу Василию Чуйкову, тому самому военному, который, будучи советским атташе по обороне в Чунцине в 1941 году, помог вызволить Руди Гамбургера из китайской тюрьмы. Война в Европе была окончена.
Среди участников операции “Орудие” Линднер и Ру оказались везунчиками. А-26, вылетевший на миссию “Долото” в Рурскую долину, потерпел аварию в ночь на 19 марта неподалеку от города Швеге, и все, кто был на его борту, погибли. Вернер Фишер (операция “Бензопила”) успешно приземлился недалеко от Лейпцига 7 апреля, ему предстояло доложить о передвижениях немецких войск и условиях жизни в британских лагерях для военнопленных, в том числе в Кольдице. После приземления он оказался окружен солдатами Красной армии, которые продвинулись на юге Германии дальше, чем думало УСС. У Фишера при себе были фальшивые документы на имя Эрнста Лаутербаха, спецагента гестапо. Он пытался объяснить, что является немецким коммунистом, выполняющим задание разведки. Недоверчивые солдаты застрелили его на месте и бросили тело в канаву. Помимо “Молота”, единственной миссией, в которой удалось достичь поставленных целей, была операция “Кирка” – ее участники приземлились в Ландсхуте, неподалеку от Мюнхена. По словам Билла Кейси, “выйдя на связь по «Джоан – Элинор» не менее девяти раз, агенты передали ожидавшим их «Москитам» огромное количество сведений о железнодорожном сообщении и работе транспорта, центрах связи и передвижениях войск”.
Линднер и Ру, следуя инструкциям ГРУ, объяснили американцам, что хотят вернуться в Великобританию и продолжить работу на американскую разведку. Тем не менее офицер УСС Генри Саттон подверг их подробному допросу в “резкой и не всегда дружелюбной” манере. Их “готовность вернуться в Великобританию” показалась ему “какой-то подозрительной”. Вероятно, они были коммунистами и до освобождения длительное время находились в руках советских военных. “Мог ли Саттон быть уверен, что они не стали двойными агентами?” Гульда, быть может, и не волновали их политические взгляды, но Саттон испытывал к ним самый живой интерес: “Политическое прошлое этих людей вызывает у нас серьезные сомнения в их пригодности для наших послевоенных операций в Германии”. По мере того как заканчивалась Вторая мировая и начиналась холодная война, толерантность к коммунизму сменялась глубоким недоверием, а возрастающий послевоенный антагонизм пришел на смену целесообразному альянсу военного времени.
Как бы то ни было, в августе 1945 года участников операции “Молот” отправили в отставку с благодарственным панегириком от УСС за проделанную ими “героическую и неоценимую работу”. В условиях военных действий они “хладнокровно справились с поставленной задачей, проявив удивительную способность применять все необходимые средства ради выполнения своего трудного задания”. Успешное осуществление “миссии оказало бесценную помощь вооруженным силам союзников и в значительной мере поспособствовало победе над неприятелем”. УСС не обошло похвалой и себя: “Связь с командами агентов осуществлялась посредством системы «Джоан – Элинор» и успешно поддерживалась в переломный момент атаки на Германию. Была получена жизненно важная информация о положении дел в Берлине, расположении войск в районе Берлина и оставшихся мишенях для бомбардировок […] были получены крайне ценные разведданные”.
Новость о падении Берлина была воспринята по всей Британии с безудержной радостью, и нигде так не ликовали, как в Придорожном коттедже в Оксфорде.
Урсула следила за ходом операций миссии по сведениям, полученным Хеншке от Гульда. Шпионы миссии “Молот” остались живы, хотя некоторые другие разведчики погибли. Урсула внесла незаменимый вклад в освобождение родного города от нацистской чумы. И что самое важное – она руководила миссией, позволившей Советскому Союзу заполучить последнюю новинку американских военных технологий. Она помогала России в создании бомбы, а теперь еще и рации. Даже Лен не знал, чем она занималась. В глубине души она торжествовала.
8 мая супруги Ласки организовали на улице праздник в честь Дня победы в Европе. “Вдоль дороги непрерывной цепью стояли столы”, – писала Урсула. Жители собрали вместе свои скудные пайки, чтобы испечь праздничные торты. Угощали тостами, лимонадом, пивом, по улице протянули самодельные гирлянды с флажками. Никогда прежде Урсула еще не чувствовала такого единства с британскими соседями, не ощущала такой гармонии с целой страной. Она приготовила огромный торт “Виктория”, Нина украсила его красным, белым и синим цветом. “Я радовалась вместе с остальными”.
И все же, как офицер Красной армии, она вступала в новую битву. История вращалась вокруг нее. До войны она шпионила против фашистов и противников коммунистов – китайцев, японцев и немцев; во время войны она шпионила и против нацистов, и против союзников; а после войны будет шпионить против Запада, нового врага в холодной войне. На фотографии с саммертаунского торжества в честь победы запечатлена лучезарная Урсула, празднующая поражение Гитлера. Один из мужчин одет в военную форму. Другой жестом показывает V – знак победы. Но за этой картинкой общего облегчения, триумфа и оптимизма скрывались идеологические расхождения, которые вскоре выльются в новое противостояние. “Все надеялись на то, что мир станет лучше, – писала Урсула. – Но здесь наши представления о будущем расходились”.
Спустя два месяца в отдаленных пустынях Нью-Мексико ученые проекта “Манхэттен” в рамках испытания под кодовым названием “Тринити” произвели первый взрыв ядерной бомбы, ударная сила которого была сопоставима с 20 000 тонн тротила. В числе ученых, наблюдавших, как в закатном небе разрастается огромный гриб, был Клаус Фукс, один из главных создателей самого могущественного оружия, когда-либо произведенного на свет человеком. В августе 1944 года он переехал в Лос-Аламос, ядро проекта “Манхэттен”, который один из ученых сравнил с “кампусом огромного университета, где наилучшие умы западного мира трудились, чтобы опередить Гитлера в гонке за создание атомной бомбы”. В Отделении теоретической физики Фукс работал под руководством Ганса Бете, считавшего его “одним из наиболее ценных людей в своем отделе” и “одним из наших лучших физиков-теоретиков”.
Через Гарри Голда из КГБ Фукс передавал в Москву научные разведданные в мельчайших подробностях; они встречались в Квинсе, рядом с нью-йоркским музеем Метрополитен, и в Кембридже, штат Массачусетс. Фукс рассказывал Голду не только о разработках урановой и плутониевой “атомных” бомб, но и о стремительно развивавшихся исследованиях, связанных с еще более мощной водородной бомбой. В июне 1945 года Голд ждал на скамейке в центре Санта-Фе, когда Фукс, подъехав на своей “старой двухместной развалюхе”, вручил ему полное описание плутониевой бомбы, испытания которой должны были состояться через несколько недель. Советы были счастливы получить “практически копию устройства «Тринити»”.
На Потсдамской конференции 24 июля президент Трумэн сообщил Сталину, что Америка создала “новое оружие необычайной разрушительной мощи”. Сталина это, казалось, не удивило – что само по себе было неудивительно, так как он и без того был в курсе всех разработок.
Спустя две недели ВВС США сбросили атомную бомбу на японский город Хиросиму, а затем вторую – на Нагасаки. Война в Тихом океане завершилась, в полную силу разгоралась холодная война.
В течение четырех лет британские соседи и друзья Урсулы были ее союзниками; оказавшись по другую сторону фронта в новом противостоянии, они стали ее врагами.
Глава 22. Грейт-Роллрайт
Грейт-Роллрайт – живописная деревушка, раскинувшаяся среди фермерских угодий на севере Котсуолдса, в графстве Оксфордшир. В 1945 году здесь был паб XVIII века “Единорог”, почта, средневековая церковь и население из 243 человек, преимущественно семьи фермеров, жившие здесь уже много поколений. Поезда линии Банбери – Челтнем останавливались на станции Роллрайт дважды в день. Грейт-Роллрайт – довольно величественное название для ничем не примечательной деревни, очаровательного, отдаленного и невероятно уединенного местечка. Спустя неделю после Дня победы Урсула перебралась с детьми в “Сосны”, дом из медового котсуолдского камня на краю деревни с четырьмя спальнями, двумя сараями и уборной на улице. В доме не было ни электричества, ни телефона, ни горячей воды. В мае он продувался всеми ветрами, в декабре в нем можно было продрогнуть до костей. Но у порога в изобилии росли розы, а прямо от задней двери открывался вид на “прелестные котсуолдские холмы”. Урсула немедленно в него влюбилась.
Из всех мест, где ей доводилось жить и шпионить, в Китае, Польше и Швейцарии, этот дом, “250-летний, с толстыми деревянными балками и низкими потолками, двором, амбаром и заброшенным садом”, пришелся ей по душе больше всех. Это был, по ее словам, их “первый настоящий дом”. Придорожный коттедж стал тесноват для ее подрастающих детей. Здесь же было просторно, плату просили умеренную, а большой, закрывающийся на замок погреб был настоящей находкой, чтобы спрятать там нелегальную радиотехнику. Соседи были приветливы и не совали нос не в свое дело. На каникулы Миша приезжал домой; Нина в новой элегантной школьной форме на автобусе добиралась до окружной начальной школы в Чиппинг-Нортоне; Питер ходил в сельские ясли, которыми заведовала жена викария. Урсула разбила огород с овощами, построила в саду курятник, а позже завела поросенка. К дому прибилась бродячая кошка и так там и осталась. Нина назвала ее Пенни.