– Ну, коль скоро речь зашла о корнях, то мне надо было, наверное, обратить взор в сторону Германии, – усмехнулся Берг. – В России жили только два-три поколения Бергов, выходцев из южных германских земель. К тому же прежней России больше нет! Есть Советский Союз, со строителями и устроителями которого мне, как и моему отцу, боюсь, не по пути! А что касается германских предков, то и нынешние немцы сильно скомпрометированы грязной войной в Европе, только что закончившейся. Так что мой выбор не слишком велик, господин Осаму! Но я не очень понимаю, почему вас заинтересовали вопросы генеалогии?
Японец взял из миски погруженный в горячую воду кувшинчик с саке, разлил напиток в крохотные чашечки. Опорожнил свою, захватил палочками кусок сырой рыбы, обмакнул в васаби, и, прожевав, одобрительно кивнул головой.
– Расовые вопросы имеют прямое отношение к нашему дальнейшему разговору, господа. Дело в том, что я хочу, чтобы вы взялись за одно крайне деликатное дело. Вдвоем! А речь пойдет о национальном достоянии Японии.
– Боюсь, что вы напрасно потратили свое и наше время, господин Осаму, – протестующее поднял руки Илья Берг. – Ваше ведомство и политика неразрывны, а я в последние десять лет сторонюсь любой политики, как вы и сами знаете! Андрей полностью разделяет мои взгляды.
– Но в Шанхае вы выполняли некоторые наши поручения, – напомнил японец.
Берг слегка поморщился:
– Фи, господин Осаму! Это было достаточно давно! Кроме того, я никогда не был платным агентом вашей секретной службы! А десяток-другой поручений, которые мы с Андреем выполнили для вас, никоим образом не шли вразрез с нашими убеждениями. Более того: тогда речь шла о моральном долге каждого гражданина Японии. Если вы помните, я категорически отказался от сотрудничества, когда характер поручений стал выходить за рамки этого морального долга. Не буду скрывать: это произошло не без влияния моего сына! Мы несколько раз обсуждали с ним текущие дела и в конце концов решили, что нам со службой Императорского штаба Японии более не по пути. Если мне не изменяет память, у нас с вами, господин Осаму, состоялся серьезный разговор. И вы, признав за мной и моим сыном право каждого свободного человека самому выбирать свое будущее, оставили нас в покое. Вполне мирно, если я не ошибаюсь… Разве не так, господин Осаму? Андрей в то время серьезно увлекся историей, а я… Скажем так, я в то время достаточно устал от прежней жизни.
– Да, в Китае у нас в то время было достаточно агентов. И более опытных, нежели вы, Андрей-сан, и… скажем так, менее щепетильных! И вас, господа, тогда оставили в покое. Не буду скрывать – для решения этого вопроса мне пришлось употребить некоторое свое влияние и даже авторитет… Но обстоятельства, как вы знаете, имеют свойство иногда меняться! Тогда, в Шанхае, я оказал вашему семейству услугу. И сегодня, мне кажется, пришло время расплатиться за нее!
Осаму негромко хлопнул в ладоши, и тут же в зале показались служанки с новыми мисками и кувшинчиками. Переменив блюда и налив гостям саке, они снова удалились. Отец и сын Берги обменялись мимолетными взглядами, но никаких вопросов задавать пока не стали.
Осаму наполнил свою чашечку, подождал, пока гости наполнят свои.
– Ваше здоровье, господа! – Он опорожнил чашечку, взялся за хаси. – Вот эта рыба совсем неплоха! Как в старые добрые времена – прошу вас, угощайтесь!
Отдав должное закуске, господин Осаму положил палочки на специальные подставки в виде выгнувших спины драконов и с легкой улыбкой посмотрел на своих гостей.
– «Философский сад» храма Реандзи, где мы с вами сегодня встретились, господа! – Осама слегка откинулся назад. – Признайтесь, Андрей-сан, что вас гораздо больше, чем вашего отца, удивило назначенное мной место встречи! Удивило и, рискну предположить, даже несколько встревожило, не так ли? Нынче это очень безлюдное, малопосещаемое место. А молодость более подозрительна, нежели более опытная зрелость! Признайтесь, Андрей-сан!
Берг-младший неопределенно пожал плечами, но возражать не стал.
– А между тем в моей «причуде» не было никакого коварства! И ваш отец, как мне кажется, понял это раньше вас, Андрей-сан! Все дело в философии нашего бытия! Пятнадцать камней, один из которых не виден ни с одной точки сада! Однако стоит сделать несколько шагов по помосту, и «невидимый» камень, словно по волшебству, появляется – то тут же «исчезает» другой… Я некоторое время, простите, позволил себе понаблюдать за вашей реакцией на этот феномен, Андрей-сан! И, признаюсь, получил искреннее удовольствие, видя вашу реакцию!
– Да, я впервые был в «философском саду», господин Осаму, – чуть смутился Берг-младший. – И меня поразило искусство тех, кто придумал это…
– Эта пространственная игра напоминает мне наши встречи за последние двадцать лет, господа Берги! Тогда в Шанхае, выслушивая отказ вашего отца от сотрудничества, я принял это, можно сказать, как должное. Я словно пребывал в «философском саду» и видел четырнадцать камней. И, не замечая с той пространственно-временной «точки» пятнадцатого, счел ваши аргументы в пользу отказа исчерпывающими. Но вот прошло некоторое время, и мы все переместились в некоторую иную точку пространства. Скажем, из Шанхая сюда, в Киото. И здесь тоже ясно видны четырнадцать камней – но нынче в поле моего зрения попал и тот, «невидимый» из Шанхая! Скажу вам честно: если бы этот пятнадцатый камень оказался у меня на глазах в Шанхае – вряд ли я ушел тогда от вас с пустыми руками, Илья-сан!
– Вы сегодня говорите как оракул, – сдержанно улыбнулся Берг-отец. Однако что-то в тоне японца заставило его внутренне напрячься, и пустая чашечка из под саке предательски звякнула, задев миску. – И в то же время в вашем голосе я слышу печаль…
– Вы правы, господин Берг: я терпеть не могу выкручивать руки. Даже старым друзьям, – согласился Осаму. – А вы меня заставляете это делать… Что ж, извольте!
Японец вынул из внутреннего кармана пиджака объемистый бумажник и начал выкладывать из него фотографии. Фотоснимки ложились парами, как сложный пасьянс.