Ну что ж…

Лицо его плавилось, изменялось, кости ныли, подчиняясь приказу хозяина. В мозгу бушевал ураган.

Менять тело — это все-таки больно.

Глаза — новый цвет.

Руки — короче пальцы.

Грудь — впалая.

Ноги — кривые, узловатые.

Прыщи… как глупо, даже их надо вернуть…

Перед Инной стоял худой нескладный парнишка в обвисшем черном костюме.

— Привет, Инна, — поздоровался с ней Ярик. — Да, я такой. Отец в свое время здорово потратился на нанороботов, которые сейчас живут во мне. Которые позволили мне стать… становиться тем, кем захочу. Я случайно остался в живых после того, как закончилась война. Встретил тебя — к этому времени я уже умел изменять внешность. Ведь именно из-за этого ты и влюбилась в меня, правда, Инна?

Он стоял перед ней не в силах поднять глаза.

А когда все-таки решился — увидел, что Инна плачет.

— Солнце мое… — прошептала последняя девушка на Земле.

Она плакала.

И еще менялась.

Ее тело плыло, корчилось в судорогах, стонало от боли: кожа стала болезненно-бледной, грудь маленькой, руки кривыми и непропорциональными. То же случилось и с ногами — одна короче, другая длиннее.

Новое тело явно не было приспособлено для жизни — Инна вскрикнула и упала ему на руки.

Ярик обнял свою девушку, машинально погладил ее по волосам, которые стали вдруг сухими и ломкими.

— Я была такой, — прошептала Инна. — У меня был ДЦП — детский церебральный паралич. Когда появились эти нанороботы… мои родители собрали последние гроши… малютки-роботы вылечили мое тело… была война… я пряталась в бункере…

Она плакала у него на плече, шептала что-то бессвязное, хватала кривыми руками его узкие плечи.