— Теперь у меня только один ШКАС, и четыре БС и БК. Два БС имеют 1200 выстрелов, а ШКАС — 250, только для пристрелки. И двигатель более высотный, 14 100, но почему-то запрещено ходить выше 13 700. АМ-37.
— Вовремя, как-то, ты поломал редуктор. И я такую же хочу! — мне досталось кулаком по плечу, и мы пошли снять с себя высотное обмундирование. Солнце уже высоко, и пар от нас просто валил.
Затем пошли докладываться, там получил по заднице за то, что облаял командира 20-й САД, это он нам «помочь» пытался.
— Мог бы и своих подогнать, а не отдавать бессмысленных приказаний.
— Ты с ним аккуратнее, он мужик говнистый и мстительный. Герой Союза с 38-го.
— Ну, нам такое не светит, судя по всему. Прорыв огромный на их участке, откатываются, даже не сопротивляясь. 95-я еще держит вторую линию, но это ненадолго, ее обходят. Материалы передали лично командарму.
— Да, он звонил, приказал объявить тебе выговор за неотдание чести и отсутствие доклада.
— Передайте ему большое спасибо! Вас не затруднит, Борис Афанасьевич? Мы оттуда еле ушли, пришлось бой с четверкой «109-х» принимать на малой высоте, почти у земли. А могли вернуться на двадцать минут раньше и без боя.
— Я в курсе, слышал. Заявку оформи на ту пару, на которую подтверждение получили. А на четырех предыдущих подтверждения нет. И, скорее всего, теперь уже и не будет. А все язык твой длинный. Ступайте, отдыхайте. — сказал командир полка.
— На ФПК все четыре есть, два до взрыва. Один общий, два моих и один у Димы. Так что обойдемся без подтверждения от 20-й. 95-я подтвердит.
— Ну, бери телефон, звони, хулиган.
Еще сорок минут оторвал от сна, пытаясь дозвониться в пустоту. Безрезультатно, хотя в их штаб я дозвонился, но у них связи с левым флангом пока нет. Приняли к исполнению, может быть пришлют. И черт с ним. Это не игра, здесь награды автоматически не сыпятся. На них требуется писать представление, а они проходят довольно серьезный фильтр в различных штабах. И все зависит от того, как к тебе начальство относится. В том числе, стороннее. С комдивом вроде бы сложилось, но он против начальства пикнуть не смеет. Так что, в ближайшее время ожидать дождя наград просто не приходится. Да я и не рвусь. Мне бы найти вариант вернуться, но пока никакой возможности не предоставляется. Количество сбитых здесь явно не причем.
Оставив трепать нервы связистам, я положил трубку на полевой телефон. Почти заполненную заявку сунул в планшет, спросил у Бориса-2, начштаба майора Борисова, разрешения покинуть сей благословенный закуток, отправился в сторону общаги. До обеда еще было время, поэтому я предпочел провести его в горизонтальном положении. Лег и уснул почти мгновенно. Просто как в омут упал. Разбудил меня женский голос, в котором я без труда узнал акцент Вики.
— Ты же уехала и почему ты в форме?
— Я добровольно вступила в состав РККА, и числюсь оружейницей на двух машинах с номером 21. Я попросила Константина Николаевича направить меня в твое звено, и на твою машину.
— Зачем ты вернулась? Мы же решили, что в тылу вам будет безопаснее.
— Ты мне не рад?
— Нет. Ты нарушаешь наши договоренности, а я не хочу и не могу брать на себя ответственность еще и за тебя.
Это «не хочу и не могу» она запомнила! Насколько я понял, из поезда она просто удрала. Но разбираться с этим я не шибко рвался: все глупости, кроме одной, она уже успела сделать. Теперь она военнослужащая, и дядя прокурор уже освободить ее от этого не может. Птичка на петлице мешает. Был бы он здесь, то до принятия присяги этот вопрос можно было урегулировать, но он поехал проводить их до Днепродзержинска. Еще днем третья эскадрилья перелетела в Аккерман, вместо 168-го полка, который командование забрало под Бельцы, дыру закрывать. Тришкин кафтан называется. Со времен царя Гороха в моде.
Глава 10. Отступаем, да еще и неумело