— Но у нас же эскадрилья укомплектована. — недоуменно спросил Дима.

— Казарма для пополнения заканчивает строиться прямо в селе на 16 человек личного состава, с двумя самолетами. Стажировку все будут проходить у вас. Понятно? — Хохлов кивнул.

— А теперь вы, товарищ младший лейтенант! У вас допуск к высотным есть?

— Есть.

— Сами выполняли?

— Выполнял.

— Под потолок ходили?

— Ходил.

— Подтверждаете? — майор повернулся к Хохлову.

— Сам вместе с ним ходил, ведомым.

— Понятно. Вот что, есть еще одна такая машина, но там другой редуктор, поэтому выходит из строя постоянно. Проблему мы поняли, ее доведем, и пришлем вам на замену вашему ведомому. Суть проблемы в чем: ее создавали весной этого года, когда немцы зачастили гонять над Белоруссией свои высотные разведчики. Сейчас они вновь появились, где-то месяц-полтора назад. Нам поставлена задача… — и он выразительно махнул косым крестом указательным пальцем правой руки. — А не получается! И засекаем, и классифицируем. Но перехватить ни разу не удалось. Поэтому готовьте ведомого, и вы, товарищ старший политрук, пока не будет подготовлен еще один высотник, привлекаетесь к этой задаче. Командование требует эти «Юнкерсы» сбить во что бы то ни стало. Через два дня вторая машина будет в вашем распоряжении.

— Есть у нас опыт перехватов ночью над морем. Как бы встретиться с вашими вносниками? — сказал я, сдвинув сетчатый шлемофон чуть назад. Моя синяя пилотка куда-то задевалась после перелета, никак найти не могу, да и не искал, пока, толком.

— Этим у нас занимается другое подразделение, но встречу с ними организовать сможем. Вот что, завтра на 12.30 вас поставят в план на Центральный. Там придется встречаться, так как нет у вас пропуска туда, куда надо попасть. Это не совсем простое место, но, как говорится, если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. Отработайте каналы связи, товарищ Хохлов, и маршрут полета, до малейших нюансов. И вы, лейтенант, четко следуйте по маршруту и выходите на связь вовремя, собьют как куропатку, если что не так.

— Есть!

В общем, вместо продолжения начатого, повторение пройденного: рисуем прямые, отмечаем точки поворота, учим позывные и то, что придется говорить по станции, ведь новая метла по-новому метет. Совсем не так мы представляли свое будущее. К двум часам ночи Чечулин подписал мне разрешение на перелет.

— Ну, все, замучил ты меня, Витя! Вот знал бы куда засунут, в жизни бы не подписался под этим.

— Федор Федорыч, на что забьемся, что через три-четыре месяца, максимум — через полгода, они будут базироваться на соседнем аэродроме.

— Да знаю я! Уже и поворчать старому не дают!

— А вам не идет! Быть строгим — это одно, дозволительно и на вас похоже, а казаться старым беззубым ворчуном… Фи-и-и!

Федору было где-то чуть за тридцать, но он не допускал «фамильярности с подчиненными». Мне он, правда, начал «тыкать» еще в середине позапрошлого месяца, что означало, что я «свой», а не салажонок какой-нибудь, но теперь я выдерживал границы, чтобы он подал мне сигнал о том, что мы равны. Пока он старше меня и по возрасту, и по званию, и по должности, хотя раньше мы спали через перегородку в одной комнате. Теперь — нет, он живет при штабе, а я в землянке на восточной окраине аэродрома.