Нам по барабану. Заснули за полночь. Дед будит в 8:30:

— Вставайте. Завтрак в девять.

— Ага, деда…

И спать дальше. Встаем в одиннадцать. Сарай с продуктами заперт. Ключи у деда в кармане. Бабка-то нам по пять раз завтрак подогревала.

— Деда, а завтрак?

— Завтрак в девять.

Помыкались, думаем: ну и фиг с ним.

— Деда, мы на речку.

— Идите. Обед в час.

Ушли. Приходим в половине третьего. Сарай на замке.

— Деда?

— Ужин в семь.

После купания в речке жрать охота, аж караул. К тому же еще и не завтракали. За сараем был открыт погребок. Там стояли две трехлитровые банки со сливочным маслом. Так вот. Два восьмилетних пацана ели это масло пальцами из банок.

Семь часов. Мы уже сидим за столом. Дед накладывает в миски гречневую кашу. Я начинаю есть. Братец кашу отодвигает:

— Деда, я такую не ем. Мне бабушка рассыпчатую делает.

Дед забирает миску:

— Завтрак в девять.

— Не, деда, не убирай. Я съем.

На следующий день мы с одной побудки сидели за столом в девять. Вот такое воспитание. За сутки. Без криков, нотаций и рукоприкладства…

Знаете, какой была самая тяжелая экспедиция в моей жизни? Не подъем на высокую гору, не двадцатикилометровый маршрут в грозу, не переход через самый штормовой пролив Дрейка. Самым тяжелым маршрутом для меня, взрослого, был поход, когда наш гид не давал нам ориентиров.