Кольцо вокруг мятежников сужалось. 29 января Каледин сложил с себя все полномочия и покончил жизнь самоубийством. 24 февраля советские отряды, поддерживаемые мощным революционным движением в тылу противника, заняли
Аналогичным образом события разворачивались и Оренбурге. В крае шло нарастание подпольной борьбы с Дутовым и забастовочного движения. Одновременно с этим Советское правительство начало готовить решительный удар по Оренбургской республике, с этой целью в Бузулуке шло формирование красных отрядов. Эту работу возглавлял командированный из центра чрезвычайный комиссар
Мы остановились на событиях в казачьих районах и Москве подробнее в силу того, что эти события многими изображаются как начало гражданской войны. Однако, как мы видим, и столкновения в Москве, и сепаратизм в казацких районах не выходили за рамки локальных регионов и от гражданской войны они отличаются тем же, чем отдельные крестьянские бунты отличаются от полномасштабной крестьянской войны – размахом. Вряд ли можно говорить о периоде распространения советской власти как о начале гражданской войны ещё и по той причине, что из 84 губерний и крупных городов только в 15 Советская власть утверждалась вооруженным путём. Показательны в этом отношении события в Иваново-Вознесенске и Сормове. В этих городах победа Советов выросла на прочной базе разветвлённых пролетарских организаций. Нередко в таких рабочих центрах реальная власть к Советам переходила раньше, чем происходит её официальное утверждение на II съезде Советов.
В силу того что установление Советской власти в основном шло мирно, гораздо более значимым, нежели вопрос о формах вооружённого сопротивления новому режиму, имеет вопрос о том, была ли реальна там, в провинции, идея широкой демократической коалиции?
Ряд фактов позволяют ответить на этом вопрос скорее утвердительно, чем отрицательно. Речь, прежде всего, идет о значительном количестве случаев, когда Советы образовывали местные органы власти не самостоятельно, а совместно с другими органами общественной самоорганизации в регионах, прежде всего с кооперацией, земствами и городскими Думами.
Особенно широко такие коалиции были распространены в Сибири, на Дальнем Востоке, на Юго-Востоке и Урале, т. е. там, где сильны были промежуточные слои населения. Немало случаев коалиции было и в губерниях центральной России – Костромской, Рязанской, Тульской, Смоленской, Курской.
Условия, на которых формировались коалиции, продолжительность их существования были различными. Сам характер и условия соглашения зависели от целого спектра факторов, связанных с общей расстановкой политических сил в регионе. Среди них можно назвать степень влияние на ситуацию в регионе со стороны Советов, а также тех органов, с которыми Советы заключали коалицию, от силы большевиков внутри Советов, а также от социального и партийного состава органов местного самоуправления, в частности от того, кто задавал в них тон: правые или, наоборот, левые эсеры и меньшевики-интернационалисты, иначе говоря, от того, на какой партийной и социально-классовой основе строилась та или иная коалиция.
Вопрос об альтернативных формах организации власти в прошлом не был изучен в достаточной мере. Всё альтернативные советам формы организации власти ещё недавно трактовалось как контрреволюционные или соглашательские. Однако некоторые историки подготовили почву для более взвешенных и глубоких оценок. В частности, большой интерес представляет предложенная ещё в самом начале 80-х годов прошлого века Э. М. Щагиным классификация типов коалиций, возникавших в различных частях российского государства.
К первой группе он относит соглашения, заключённые большевизированными Советами с теми органами местной власти, в которых преобладало влияние левых. В качестве примера подобного рода коалиции можно назвать соглашение III Дальневосточного краевого съезда Советов с Приморским земством, в низшем, волостном звене которого сильно было влияние левых эсеров. В Европейской части России подобные блоки примерно по месяцу – по два существовали в Курске, Рязани, Екатеринбурге Пермской губернии, значительно более длительное время в Екатеринбурге.
Вторым типом коалиции, значительно более распространённым, были соглашения между движущими силами социалистической революции и демократическими силами, выступавшими против диктатуры пролетариата. На такой основе блоки строились в Астрахани, Ростове на Дону, Томской губернии. Были попытки установить подобную коалицию между рабочими советами, поддерживающими большевиков, и крестьянскими Советами, шедшими за правыми социалистами и в Москве, но это союз просуществовал очень недолго, о чём сохранились воспоминания Стукова, входившего в период октябрьско-ноябрьских событий в Москве в Московский ВРК, а также руководившего партийным центром по руководству борьбой с контрреволюцией.
Наконец, третьим типом коалиции можно назвать такие коалиции, которые заключались Советами, с одной стороны, и Земствами, Городскими Думами и прочими организациями для предотвращения вооруженных столкновений между своими сторонниками – с другой. Тогда коалиции становились своего рода мирными договорами между воюющими (в буквальном смысле этого слова) сторонами. Подобного рода объединения складывались в разное время в Смоленске, Иркутске и других регионах.
По своей сути, коалиционные формы организации местного управления обладали большим демократическим потенциалом, но нередко достигнутый компромисс являлся временным и конфликтовавшие стороны вновь оказывались по разные стороны баррикад. Судьба коалиционных органов власти на местах складывалась в дальнейшем по-разному. Некоторые коалиционные органы проявили работоспособность и устойчивость, другие прекратили своё существование почти сразу же. Однако итог оказался общим. В начале 1918 года большевики упразднили земства, городские думы и окончательно отказались от тактики коалиционных органов власти.
Вне зависимости от того, какими путями шёл переход к новым формам революционной власти, процесс этот имел необратимый характер. Фактически к весне 1918 года Россия стала страной Советов. Такой исход борьбы позволил Ленину называть период с октября 1917 года по март 1918 года
Очерк 7. Три кризиса Советского правительства[240]
В прошлой историографии понятие «трех кризисов Временного правительства» было одним из устоявшихся. При общей пестроте взглядов получалось, что первый из них был вызван исключительно недовольством масс продолжением войны. Его результатом стало создание коалиционного министерства. Второй июньский кризис рисовался как следствие раскола между левым и правым крылом «революционной демократии». Июньский кризис положил конец иллюзиям относительно единства сил революции, заставил сторонников левого выбора всерьёз задуматься о возможном переходе к обороне. И, наконец, июльский кризис стал тем рубежом, за которым мирное развитие революции стало уже невозможным.
Развитие же советской государственности рисовалось как гладкое и безоблачное. Ни о каких кризисах Советского, а не Временного правительства не шло и речи. Тем более не возникал вопрос о возможном влиянии этих кризисов на характер нового революционного строя. Тем самым закреплялось разделение единого процесса революции 1917 года на два этапа: февральский и октябрьский. Общего между ними ничего не признавалось даже в закономерностях развития революций. Институционная бескризисность была важной составляющей «мифа о красном Октябре».
Вместе с тем уже в первые часы своего существования Советская власть столкнулась с трудностями, слабо вписывающимися в теорию о контрреволюционном мятеже. Прежде всего, не вполне оправдалась тактика Ленина, стремившегося провести вооружённый захват власти до начала работы II съезда Советов рабочих и солдатских депутатов: поставить противника перед свершившимся фактом и победить. Часть делегатов, несогласных играть роль статистов в написанной большевиками пьесе, не только покинули съезд, но и организовали альтернативный центр власти. Этим центром стал «Комитет спасения Родины и революции». Как известно, помимо делегатов, покинувших съезд Советов, в него вошли представители ВЦИК первого состава, Всероссийского Совета крестьянских депутатов, Городской думы, Предпарламента, Центрофлота, кооперативных и профессиональных организаций. Широкий состав участников опровергает утверждения прежней историографии об узкой социальной базе антибольшевистского фронта.
Помимо Комитета спасения, существовали и другие претенденты на роль легитимного центра власти. Так, продолжал действовать Малый Совет министров в составе товарищей министров. На его базе было создано подпольное Временное правительство. По мере разрастания чиновничьего саботажа позиции его усиливались. По свидетельству его руководителя А. Демьянова, большевики знали о его деятельности, «но до поры до времени смотрели на это сквозь пальцы»[241]. Об этом почему-то не принято писать, но подпольное Временное правительство было почти столь же реальным органом власти, как и сам Совнарком. Ему подчинялись, как писал другой участник событий С. Н. Прокопович, служащие всех министерств и Государственный банк. По его распоряжениям ходили поезда железных дорог, подвозился хлеб в столицы и на фронт, топливо на предприятия[242].
Обострялась и военная обстановка. Утром 26 октября отдаёт приказ о движении на столицу бежавший в Штаб Северного фронта Керенский. Хотя к вечеру в его распоряжении было всего около 500 человек из 3-го казачьего корпуса Краснова с приданными им 16 орудиями и 8 пулемётами, вскоре численность его войск выросла до 5 тыс. 28 октября под их напором пало Царское Село. После срыва 31 октября переговоров между поддержавшим петроградских большевиков Московским ВРК и ориентирующимся вправо Московским губернским Советом крестьянских депутатов возобновилось кровопролитие в Москве. В самом Петрограде на 29 октября 1917 года готовится антибольшевистское выступление юнкеров.
Наконец, проблемы обнаружились и в самой победившей партии. Часть большевиков проявили колебания и не поддержали радикализм своего вождя. Как мотивировал эту позицию Луначарский, «в настоящий момент мы должны завладеть аппаратом». А это, согласно его точке зрения, значило «действовать по линии наименьшего сопротивления»[243]. Мотивировка выступления «правых большевиков» ещё не вполне изучена. Вероятно, многие вопросы будут решены после вовлечения в научный оборот новых документов. Среди них можно назвать стенограмму заседания ПК РСДРП (б) 1 ноября 1917 года. Прежде она была известна в основном по публикации в книге Л. Троцкого «Сталинская школа фальсификаций»[244]. После всплеска интереса к Троцкому эта публикация стала хрестоматийной. Дошло до курьёзов: в одном учебном издании (к слову, дважды переизданном) поместили отрывок из неё, при этом дав ссылку на архив. Подлинник, хранящийся в архиве, отличался от публикации Троцкого. И существенно. Однако главная мысль в обоих документах отражена однозначно – эта та глубина раскола, которая вдруг возникла между большевиками.