Георгий кивнул, не желая продолжать неприятную мне тему.
– Я предлагаю голосование!
Тарасенко решительно рубанул воздух ладонью.
– Кто за то, чтобы отпустить бабу с мальцом, взять сто тысяч золотых рублей и покинуть Гатчину?
И тут Тимофей Кирпичников выстрелил. Пуля маузера отбросила тело графини Брасовой, словно тряпичную куклу.
– Мама-а-а!
Георгий кинулся к телу матери. Подельники бросились на Кирпичникова. У него отобрали оружие и начали его в ярости избивать чем придется, а он лишь хрипел под ударами:
– Все… Теперь все повязаны… Кровью повязаны… Дураки… Какие же вы… Ненавижу!
Услышав выстрел и крик Георгия, я, не колеблясь, мгновенно кинулся к двери. Вслед за мной по команде Горшкова бросились все остальные. Дверь распахнулась от удара, и нашим взорам предстала чудовищная картина.
У стены лежала графиня Брасова, и мальчик рыдал над ней. Толпа каких-то разнообразно одетых людей избивала кого-то. Я бросился к графине, но с первого же взгляда было понятно, что она мертва. Ее остекленевшие глаза смотрели на меня.
Опустившись на колени, я прикрыл ей глаза и прошептал:
– Прости. Прости за все…
Горшков оторвал мальчика от тела матери и куда-то его понес, что-то приговаривая. А я стоял на коленях и смотрел в лицо той, которую наверняка любил мой прадед. Смотрел и чувствовал лишь горечь и пустоту. И вину. За все, что я совершил, и за все, что не смог сделать, чтобы ее спасти.
Да, я планировал с ней развестись. И во имя государственных интересов и по личным причинам. Собирался. Но я не хотел ее гибели.
Я вдруг понял, что по щекам моим текут слезы. И это понимание словно отпустило какую-то внутреннюю пружину моего бешенства, и я, вскочив, быстро зашагал к кучке отморозков, которые были повинны в смерти матери моего сына… да, именно так, моего сына теперь…
Увидев мои глаза, матрос, который вел переговоры о деньгах, вдруг побелел как мел и запричитал:
– Ваше императорское величество! Не губите, ваше императорское величество! Это он виноват! Мы собирались отпустить вашу семью! Без денег отпустить! Правда! Это он! Он! Он!
И, упав на колени, зарыдал: