Зайлер и Дигна перелистывали отчет практически синхронно, и чуть ли ни хором твердили волшебное слово «дорого».

— Чем больше «свинья», которую мы собираемся подложить британцам, тем дороже она! — не выдержал Гусев.

— Но здесь двадцать миллионов долларов!!! Такую сумму мне выделят… когда собаки залают хвостами, — ужаснулся Зайлер.

— Не понимаю. Деньги на Занзибар нашлись мгновенно. Я помню как принималось решение, — удивился Гусев.

— Султан Занзибара присягнул Германии, — возразил Зайлер.

— Хорошо. Халифа Судана и Египта присягнет вашему императору на верность.

— Дорогой друг, тебе не следует решать за Халифу, — возмутился Дигна, — Он крайне своенравный правитель.

— Армия в твоих руках, мой дорогой Дигна. Ты можешь стать султаном Египта, захватив его. А Халифа останется в Судане без армии с нищими крестьянами-иноземцами, — предложил Гусев.

— Мне нужны ваши обязательства, для моего начальства, для министра, для императора, наконец, — придал формальную сторону договору Зайлер.

— Я не против, — согласился Гусев.

— Хорошо, господа авантюристы, — улыбнулся Дигна.

Девика весь день изображала вселенскую скорбь. Играла хорошо, проникновенно. Гусев был в восторге.

— Никакого театра не нужно. Ты — прелесть. Хороша. Убедительна. Что тебе надо?

— Сир, я не рабыня?

— Ты не рабыня.

— Не отдавайте меня господину Клячкину, — Девика упала на колени.

— Я всё время в разъездах, а Клячкин возьмет тебя первой и единственной женой. Он тебя любит, а я — нет.

— Не отдавайте меня, сир. Я согласна быть третьей, последней наложницей. Буду слушаться и Индиру и Сару.

Гусев надолго задумался.

— Встань. Пол плохо вымыт. Песок. Натоптали.