– Ваши дети не будут ни в чем нуждаться.

– Как хорошо, что лорд Олсуфьев смог вас так подробно разглядеть и привести в наш клуб, – сказала миссис Мур и пошла ко входу в полицейский участок, волоча за собой пораженную болезнью ногу. – Просто чудо. У Себастьяна всегда был наметан глаз на достойных людей. Особенно на тех, кто входит в его круг приближенных.

– Что вы имеете в виду?

– Вы мальчик одинокий и благодарный. Всегда бьетесь до конца. Я хочу попросить вас еще кое о чем. Закажите гроб поменьше. Мне все равно спать в нем одной.

В допросной нас ждала миссис Белл. Закованная в наручники и рассерженная, она позволила себе бранить неприличными словами меня, мистера Гилберта, полицейскую штаб-квартиру, лорда Олсуфьева и даже едва живую миссис Мур.

Под нескончаемую ругань Беатрис я усадил Кэтрин на стул, снял с себя пальто и закатал рукава рубашки, затем облокотился спиной к стене около выхода из допросной и скрестил руки на груди, молча слушая и ухмыляясь обещаниям хозяйки абортария устроить мне неприятности.

– Как вы посмели оклеветать меня и опозорить перед Себастьяном? Перед всем клубом? – голосила миссис Белл, бренча железной цепью между рук. – Вы привели сюда умирающую Кэтрин, которая не то что убить кого-то не может, она еле шевелит пальцами! Моя подруга тратит последние силы на совершенный вздор, вместо того чтобы проводить последние дни в кругу семьи!

Изрядно устав от ее писклявых выкриков, я быстрым шагом подошел к столу и сильно хлопнул по нему ладонью, отчего Беатрис вздрогнула, закрыла свой поганый рот и слегка сгорбилась.

– Вы правильно сделали, миссис Белл, что наконец заткнулись, – прошептал я со скрежетом зубов, – ведь я сделал вам обеим большое одолжение, доставив в Скотланд-Ярд ночью, а не днем, когда здесь ходят толпы людей, сующих нос не в свои дела!

– Дайте ему слово, Бетти, – слабым голосом сказала Кэтрин и положила свою руку поверх кисти старой подруги. – Не зря же мальчик все еще заботится о нашей репутации.

– О чьей репутации? О чьей!? – восклицала миссис Белл, вздымая руки кверху. – Теперь весь клуб вместе с лордом Олсуфьевым знает, что все благотворительные вещи были заражены сибирской язвой. Себастьян – этот паршивый, гнилой человек, получивший маленькую власть над кучкой блаженных, – по пути в Лондон коротко сказал, что нас с мужем больше не ждут на вечерах. Знаете, что это значит, Кэтрин?

– Что?

– В лучшем случае нас ждет судьба мистера Баррингтона.

Я рассмеялся, жуя жвачку, сел напротив женщин и сказал:

– Без поддержки определенных людей закон очень суров к таким, как вы, миссис Белл. О судьбе мистера Баррингтона может мечтать лишь ваш муж, но не вы.

– Клуб должен понести наказание! Это они впустили в Лондон невежественное, необразованное стадо дикарей, заполонивших половину города! – кричала хозяйка абортария, ударяя кулаками по столу. – Это они надеялись на доброту, когда варвары в ответ заливали улицы мочой, нечистотами, становились причиной дизентерии и беспорядков, продолжая плодить нищету!

Из двери выглянул мистер Кроуфорд, встревоженный громкими возмущениями миссис Белл, от которых начинала болеть голова, а в ушах происходило колотье.

– Что вам, Ричард? – спросил я через плечо. – Отвлекаете.

– Мистер Гилберт попросил узнать, не нужна ли вам помощь? В каждом углу штаб-квартиры слышно, как проходит допрос.

Я отрицательно покачал головой, но почти сразу же окликнул сержанта, который еще не успел закрыть дверь, вышел к нему в коридор, чтобы женщины не слышали нашего дальнейшего разговора, и попросил не выгонять из полицейского участка Анну, когда она приедет.