Старик поморщился брезгливо, колыхнулся его халат. Что-то свистнуло, потом хрустнуло.

Лёха и Змей молча стали смотреть на неподвижное тело Бора. Лежит на полу вот, растянулся солдатиком, глаза закрыты, на лбу ссадина до самой макушки, кровь из неё тихонько капает…

Старик ответит на вопросы, но явно только на те, что, по его мнению, могли бы задать «глупые белые свиньи».

-Кормить вас будут три раза в день. – Тут он поморщился, но плеваться не стал. – Тут я ничего не мог поделать. Эти глупые животные, не понимают, что только голод и постоянные тренировки закаляют дух истинного ассасина. – Помолчал, зачем-то пожевал губами, снова заговорил. – Да, вы мои, пока не станете ассасинами или не докажете, что ваши заплывшие жиром тела, больше ни на что не годны. – Тут Змей и Лёха удивлённо глянули друг на друга. Ни тот ни другой, жира не заметили. – Учиться будем постоянно. Это место, - он показал широким жестом на всё вокруг сразу, - большое здание, у которого всего один выход. Тут есть всё что нужно Великому Мастеру и всё, что нужно белой свинье, что бы попытаться постичь хотя бы малую толику того Великого, что везде и всегда источает Великий Мастер.

Лёха сказал бы сейчас, что у старика не все дома. Если бы не два неподвижных тела, которые ещё не факт, что смогут очнуться. Как-то они сильно бледные, может уже с ангелами водку хлещут…, и сделал это вот тот старик. Его если аккуратно сложить, в маленьком чемодане носить можно, а тут два таких кабана и обоих вырубил за две секунды. Магия прям.

-Ну что ж, я ответил на все ваши вопросы. – Заявил старик. – А теперь…, - грозный взгляд обратился к его толи мёртвым толи ещё живым ученикам, что тихо лежат на полу. Старик буркнул что-то вроде «слабые» и присел возле одного. Руки у него как-то странно двинулись и Кабан, дико хрипя, пополз к стене. Спустя пару секунд, то же самое стал делать Бор, только он ещё глаза дико выпучивал и отталкивался от пола двумя ногами сразу.

-Жалкое зрелище. – Проворчал китаец. – Свинья никогда не научится летать – у неё нет крыльев…, а теперь, Великий Мастер желает видеть, насколько выносливы тела белых свиней.

О чём речь они не поняли, но старик пояснил, да с таким энтузиазмом, что казалось, объявил о чём-то дико радостном, словно они вот после этих слов, сразу же, станут бесконечно счастливы.

-Вы будете отжиматься!

-Не… - Было сказал Змей, и покосился на Бора – тот как раз пытался уползти прямо в стену, кажется, в процессе, слегка поскуливая. Как-то сразу вот понял он, что давно ведь не отжимался, а за фигурой следить надо, а то мышцы все сойдут и чего потом? Будет как скелет, вооот…, в общем, спустя минуту, все четверо самозабвенно отжимались от пола. Лёха и Змей молча, их товарищи, стеная и охая – у них там сейчас что-то сильно болело и по-другому они не могли.

Старик наблюдал, иногда кивая и приветливо улыбаясь. Первыми сошли с дистанции Бор и Кабан, что не трудно было предсказать. Оба грохнулись носом в пол, после чего, тихо постанывая, хотя больше это напоминало скулёжь побитого пса, там они так и замерли. Змей выдохся через пару минут. Лёха отжался на два раза больше и свалился на спину, мокрый от пота.

-Для белых, совсем не плохо. – Похвалил старик, с таким лицом, будто только что наступил в коровью лепёшку. – А теперь я хочу видеть, насколько вынослив ваш дух.

-Чего? – Кто это сказал непонятно, так как все четверо разразились разными звуками, кто-то просто горестно стенал, а кто-то вот слово это сказал – все поняли, что старику от них надо.

-Отжимайтесь снова. – Подтвердил он их догадку.

Кряхтя и охая, они принялись отжиматься снова. Кабан и Бор опять свалились первыми. Змей, сцепив зубы, продолжал мерно отжиматься от пола, Лёха не выдержал – руки подогнулись сами собой, а разогнуть их обратно он уже не сумел, так и лежал, повернув голову в сторону Змея.

-Хватит. – Объявил старик. Змей грохнулся на спину, издав нечто вроде стона. Как у него вообще получилось так долго держаться? После того сна в коем они недавно пребывали, мышцы слушались с большим трудом.

-Для белых, неплохо.

-Расист долбанный. – Проворчал Змей очень тихо, однако «Великий Мастер» его услышал.

-Я чужд расизму. Все Великие Мастера чужды этой мерзкой выдумке белых дикарей.

Сказано сие было с таким пафосом, что Лёха и Кабан, даже сумели сесть. Впрочем, последний сразу же охнул от боли и обратно прилёг. Бор, кажется, вообще вырубился.