-И с кем говорил? Ёбнулся что ли... – Сказал охранник, мысленно проклиная начальство за то, что двери пустых камер, требовалось закрывать так же, как будто там кто-то есть. А нафига спрашивается, если в камере нет никого? Идиотизм блин…

Миновав полкилометра извилистых, пустых коридоров, остановились перед дверью с полустёртым номером. Последовала команда, Лёха встал у стены, закинув руки за спину. Лязгнул замок. Его втолкнули внутрь, дверь за ним закрылась.

-Здравствуйте. – Сказал он, входя внутрь.

-И тебе не хворать. – Ответил ему пожилой мужик, сидевший на нижнем ярусе, двухъярусной кровати. – Там свободно. – Указал он на верхнюю полку таких же кроватей у другой стены.

-Там занято. – Мрачно рыкнул какой-то черноволосый худой мужчина, сидевший на кровати у противоположной стены. – Жди пока, я скажу, где ляжешь.

-Ашот, - нахмурился пожилой, - его уже не приведут обратно. Ты же видишь, матрас даже сменили. Он всё, по этапу дальше по…

-Я всё сказал. – Мужик этот отвернулся и что-то сказал другому, мускулистому, низкорослому крепышу, сидевшему на другой стороне кровати. Между ними карты, разложенные прямо на матрасе. Игра продолжилась. Лёха пожал плечами, и некоторое время стоял у дверей. Он потратил это время с пользой - осмотрелся. Кроме пожилого, Ашота и крепыша, тут обитали ещё три человека. Один, тоже не маленький, с короткой бородой, находился рядом с Ашотом, в досягаемости вытянутой руки. Второй лежал на кровати и, видимо, спал, повернувшись носом к стене.

Третий блестел глазами, наблюдая за новичком. Блестел, потому что свет падал сильно под углом, а над ним имелась тень от шконки. Парень спал под нижним ярусом нар. С этим всё понятно. Пожилой и спящий, скорее всего мужики. Ашот смотрит за камерой, тот с картами и второй, который сейчас оценивающе осматривает его, приблатнённые, шестёрки Ашота. В общем, понятно кто власть держит, кто электорат, а кто бомжует, лишённый всех человеческих прав.

Хех…, а ведь как на свободе. Вот Ашот – это мэр. Его шестёрки – мусора и чинуши помельче. Пожилой и спящий – избиратели. Бомж помоечный – парень под шконкой…, н-да, не только прямая связь, но даже и в переносном смысле получается та же картина. Вот она, Россия в миниатюре – эта самая треклятая камера. И где-то за этими стенами, устроился, Пахан, смотрящий за всей зоной. Президент, если на фраерском говорить, а не по понятиям…

-Чё ты лыбишься фраер? – Говорит тот, что сидит на кровати.

-Да так, ничего. – Опустив взгляд, отвечает Лёха. Не стоит хамить, но и особо сильно прогибаться нельзя. Слабость карается. Жестоко и быстро.

-Чё ничего?

-Ничего, что могло бы кого-то оскорбить. Я вспомнил прежний лагерь. Худой тоже любит играть в карты.

-Худой? – Ашот отложил свои карты и снова на него глянул. – Ты в его бараке чалился?

-Да.

-А как там Корень поживает? Со здоровьем проблем нет?

-Нет, у него всё в порядке со здоровьем. – Ашот и его шестёрки осклабились, блеснули глаза – они знают, конечно, что Корень давно помер. Человек он не последний был, уже все зоны страны в курсе, что его больше нет. Сейчас, за лживость его подтянут, этого глупого фраера, который пытается выехать на знакомстве с мёртвым авторитетом. Сейчас они ждут, как он распишет о своей дружбе с Корнем, как он с ним за руку здоровался, как Корень слёзы горючие лил, провожая Малого на другую кичу…

-У тех, кто в земле лежит, здоровье всегда в полном порядке. Ничего не болит, никуда не надо и вертухай может хоть обделаться от воя – в земле на всё плевать.

Пожилой хохотнул. Ашот скривился злобно. Его подручные улыбнулись, но заметив реакцию командования, тут же изобразили праведное негодование.

-Сдавай. – Командует Ашот, хмуря лицо своё очень восточного типа. Его партнёр по игре, сдаёт карты. Пожилой удивлённо смотрит на Ашота, а тот делает вид, что поглощён игрой.